— И после этого они связались со мной и предложили это задание? — удивленно спросила Лаура.
Митч кивнул.
— К сожалению, сначала ты от него отказалась. Тогда я приехал к ним снова и настоял, чтобы они предложили тебе пятнадцать тысяч долларов за то, чтобы ты сфотографировала меня на Мартинике.
Именно эта сумма требовалась ее родителям, чтобы ферма осталась у них.
— Ты знал и об этом? — спросила Лаура. — О неуплаченных налогах за ферму?
Митч кивнул.
— После того, как я узнал твое имя, получить информацию о тебе было уже несложно.
— Значит, ты попросил редакцию, чтобы они прислали именно меня. — Митч кивнул. — Но почему?
На сей раз он немного смутился.
— Я хотел преподать тебе урок. Видишь ли… У меня предубеждение против фотографов… Особенно, когда это — красивая девушка. Последние несколько лет моя мать тяжело болела и поэтому не могла путешествовать. Но моему отцу, конечно, ездить приходилось много. Пресса, не зная истинных причин, почему он ездил без моей матери, высказывала по этому поводу различные догадки, и ей было крайне неприятно видеть статьи, в которых писалось о многочисленных любовных связях моего отца как здесь, так и за рубежом. Насколько я знаю, он всегда был ей верен. Но он был красив, богат и, вращаясь в высоких кругах, был прекрасным объектом для подобных сплетен.
Моя мать долго терпела, но в конце концов это стало невыносимо. И увидев однажды особенно красноречивую фотографию в нью-йоркских газетах, где был изображен отец, танцующий с одной красивой и влиятельной недавно разведенной дамой, совершила самоубийство. Все могло бы быть еще хуже. — Тихо добавил он, вспоминая о случившемся. — Она просто приняла слишком большую дозу снотворного. Врач сказал, что смерть наступила быстро и безболезненно. Мертвой ее обнаружил я.
— Ох, Митч. — Лаура потянулась к нему, но он отстранился, желая закончить.
— Но это еще не самое худшее в этой истории, — горестно продолжил он. — Самое худшее, что это оказалось фальшивкой. Мой отец действительно был на этом приеме, и эта дама была там, но они пришли врозь и не танцевали. Это был трюк. Фотомонтаж.
Конечно же, я хотел начать судебный процесс. Но отец не позволил. Он понимал, что самое худшее уже свершилось, что этим мать не воскресить и что не стоит продолжать привлекать внимание к нашей семье. Он умер надломленным.
Тем не менее, после его смерти я поклялся отомстить. Я поклялся сделать все, чтобы никто и никогда не смог принести нашей семье вред таким же образом.
— Ох, Митч, — прошептала Лаура, тронутая его рассказом. — Прости меня, я не знала.