На Гоглидзе был режиссер, того следовало тоже вытащить на перрон и растормошить, пусть рассказал бы о замыслах, об идее. После разговора в купе следовало присмотреть за Зинштейном и поддержать.
Однако Гоглидзе остался не удел. Зинштейн заперся в своем купе вместе с художником Скориным и предложение Гоглидзе отверг. «Мы работаем! Так и передайте Василию Сергеевичу!» – заявил он через дверь.
Пришлось ротмистру довольствоваться американцем Брауном. Тот с удовольствием вышел из купе со словами «Я ф Маскфе есчше не был. Это феликий город, который прогнал император Наполеон. Но сдесь тоже плохой бизнес…»
На вокзале Щепкин нашел телеграф, отправил две шифровки Батюшину, дал объявления о найме гримеров, художников и артистов для участия в съемках фильма, потом нашел разносчика газет и лично отобрал нужные.
– «Новое время», «Петербургская…»! Очень хорошо! А вот и статьи!
Капитан развернул газеты и показал Диане на небольшие статьи, скорее заметки о начале съемок нового игрового фильма, который будет снимать молодой талантливый режиссер, способный затмить не только отечественные, но и зарубежные знаменитости.
– Это немного успокоит нашего друга.
В ответ Диана указала глазами на двух японцев, которые тоже подошли к телеграфу. Один – довольно рослый по японским меркам, плечистый, с повязкой на левом глазу. При виде его Щепкина взяла какая‑то подспудная злость. Капитан даже не понял, почему именно злится, ведь одноглазый японец ему незнаком.
– Тоже отправляют отчеты в посольство, – заметил он. – Видимо, их путь контролируют.
– Поцелуй меня, Васенька, – вдруг потребовала Диана и обняла его руками за плечи.
Капитан оторопел.
– С чего это ты вдруг?
– Японцы смотрят на нас. Надо смутить их. Ну же!
Она настойчиво тянула его к себе, и Щепкин вынужден был наклониться и поцеловать сочные губы девушки. Это его немного смутило, не привык целоваться у всех на виду. А Диану сей интимный жест нисколько не смутил, она довольно прикрыла глаза и едва слышно охнула.
– Хорошо… Спасибо, милый. Они уже не смотрят. Японцы в этом плане очень…
– Я знаю, – ответил Щепкин. – Проявление чувств на людях им претит. Не в традициях…
Диана улыбнулась, провела рукой по щеке Щепкина.
– Ты самый умный, Вася. Идем?
Щепкин сложил газеты, подал руку девушке и пошел обратно. Он вдруг только сейчас с удивлением сообразил, что Диана довольно точно охарактеризовала черту японцев, хотя не жила в Японии и мало что о них знала. Причем вспомнила об этом раньше него самого, прожившего в Японии столько лет!
Все‑таки она удивительная. Даже жаль, что больше нет к ней прежних чувств. Или он не прав?..