Новый день начался с визита Зинштейна. Возбужденный встрепанный режиссер ввалился в купе капитана, бросил на того торжествующий взгляд и, выставив вперед руку с зажатой в ней папкой, патетически заявил:
– Несмотря на то, что вы втянули меня в явную авантюру и фактически бросили голого на баррикады, я все же сдержал слово! Продумал и практически оформил основной сюжет сценария! Конечно, надо еще расписать эпизоды, выставить реплики героев, но это уже детали! И это за несколько дней!..
Щепкин за время его тирады успел накинуть на себя рубашку и застегнуть пару пуговиц. Когда режиссер набрал в грудь воздуха для продолжения речи, он холодновато заметил:
– Я бесконечно рад за вас, Сергей Михайлович. Но, может быть, вы войдете в купе и закроете дверь? Мне бы не хотелось будить весь вагон и предстать перед соседями в неглиже.
Зинштейн сбился с торжественного настроя, смущенно посмотрел на не до конца одетого капитана и на смятое покрывало на постели, опустил руку и промямлил:
– Извините, Василий Сергеевич. Я спешил обрадовать вас…
– Поверьте, я бесконечно рад, Сергей Михайлович. Кстати, я сразу заявлял, что верю в ваш талант и в нашу счастливую звезду. Так что вы просто молодец! Может быть, чаю?
Зинштейн пожал плечами. Видя, что начальство не разделяет его оптимизм, он передумал продолжать беседу и решил зайти к Щепкину позже. О чем несколько скомканно и сообщил.
– Вам виднее. Нужна какая‑то еще помощь от меня?
– Эм‑м… вы не знаете, Диана Генриховна встала? Ей, видите ли, отводится, можно сказать, ключевая роль в фильме…
– Так вы сами узнайте, – сдержал улыбку капитан. – Ее купе соседнее с вашим.
– Как и с вашим, – вдруг парировал режиссер. – Неудобно как‑то…
– Бросьте. У нас, творческих людей, некоторыми условностями можно пренебречь. Просто постучите. И заодно передайте мои пожелания доброго утра.
Зинштейн потоптался у входа, провел рукой по волосам, едва заметно порозовел, поклонился и вышел за дверь.
«Уж не влюбился ли наш гений в Диану, – вдруг весело подумал Щепкин. – Наша красавица флиртовала с ним исключительно ради стимуляции творческого процесса. Но, кажется, слегка перестаралась…»
Он улыбнулся, потом вдруг вспомнил сон, помрачнел, невольно вздохнул. Мельком взглянул на лежащие на столе часы. До начала операции было еще много времени. Но уже пора готовиться.
День начался активно. Вслед за режиссером в вагон нагрянула почти вся съемочная группа. Видимо, банкет в Вятке снял последние барьеры в отношениях и сблизил людей.
Плавская, Мармина, Смардаш, Бровников ввалились в купе Гоглидзе и Белкина, куда чуть позже пришли Зинштейн и Холодова. Режиссер устроил что‑то вроде читки сценария, по ходу раздав артистам реплики и тут же внося дополнения и правки. Белкин поставил на стол две бутылки вина, и работа пошла веселее.