– Васенька, шут с ним, с Идзуми. Подумай о нас с тобой… прошу тебя, милый!..
Было желание сыграть на ее чувствах, Диана явно держалась из последних сил. Но Щепкин играть не стал. Он теперь отвечал не только за себя и за Белкина, но и за Акину. Больше он ее одну не оставит. А Диана… она сама выбрала себе судьбу. Пусть думает, что еще ведет партию. Главное капитан узнал – документы у нее. Значит, пора действовать.
– Нет, Диана, – качнул он головой. – Я не могу. Я офицер русской армии, я давал присягу. И не могу предать Родину и друзей. Ты верно сказала, это мужские игры. И я в них играю.
Диана отшатнулась, как от удара. Полными слез глазами посмотрела на него.
– Васенька… что ты говоришь! Ты на краю гибели. Какая Родина, какие друзья? Что тебе присяга? Я предлагаю жизнь и счастье.
– Счастье как раз в том, чтобы жить по чести. Во всяком случае, я так думаю. Может, когда‑нибудь русские офицеры потеряют достоинство и станут продавать честь по цене всего лишь жизни… но тогда, видимо, наступит конец России.
Он намеренно говорил напыщенно, с пафосом, что было непохоже на обычно ироничного и сдержанного Щепкина. Диана могла бы это понять, но не сейчас.
«Акина никогда бы не предложила мне предать страну», – мелькнула у Василия ненужная сейчас мысль. Но от нее на душе капитана стало хорошо и легко.
Холодова встала. Она была сильной женщиной, как бы ни притворялась бедной овечкой. Сжала губы, вернула на лицо улыбку.
– Передумай, Васенька. Передумай! Идзуми скормил тебе какую‑то дрянь, и она вот‑вот тебя убьет. Я могу помешать этому. Но ты реши, что делать дальше. Я скоро вернусь…
Когда дверь за Холодовой закрылась, капитан привалился к стене и ощутил, что спина была вся мокрая. И лоб тоже. Разговор вымотал его почище тренировки. Но он узнал главное – у кого документы и что произошло на самом деле. Теперь он не имел права погибнуть. Теперь следовало довести дело до конца.
Щепкин восстановил дыхание, выровнял пульс и вытащил руки из веревки. Пора начинать свою игру. Лишь бы Белкин был жив. Вдвоем им будет легче.
…Идзуми нашел Акину в комнате на первом этаже, где она собирала вещи. В спешке все собрать утром они не успели, а служанка осталась на квартире в городе. И Акина вынуждена была укладывать наряды и белье сама.
Когда Идзуми вошел в комнату, Акина сразу поняла, в чем дело. Тот подошел вплотную, хищно раздул ноздри и просипел:
– Ты посмела смотреть на этого русского! Это из‑за него чуть не сорвался твой союз с Кинджиро. Как ты могла, Акина?
Девушка опустила голову, но тут же подняла ее и открыто посмотрела в глаза дяди.