— Есть еще кое-что.
Откомб оторвался от текста.
— Что же?
Лео указал ему.
— Вот здесь. Один из тех, кто помогал выносить тело. Один из помощников Иуды. Савл. — Француз снова взглянул на буквы. — Вот здесь, где ткань повреждена: Савл Тарсиец. Последние несколько букв отсутствуют, но насчет первых сомнений нет. Тау-альфа-ро-сигма-ипсилон. Tarseus, тарсиец. Павел Тарсиец.
Откомб поджал губы, словно пробовал что-то на вкус. Возможно, он пытался изменить значение, разделив строки иначе. Возможно, молился. Наверное, все-таки молился: молился о покровительстве, о помощи, о мудрости — о том, что нужно всем, но чем обладают очень немногие.
— Антихристианская пропаганда, — наконец вымолвил он. Казалось, Откомб принял окончательное решение после длительных размышлений. — Если текст выдержит тщательную проверку, вердикт экспертов будет аналогичным. Ранняя антихристианская пропаганда. По всей видимости, эбионит.[129] Написано по-гречески, предпринята попытка ославить Павла — исходя из этого, должно быть, эбионит. Конечно, это важно. Но не очень. Разве что в той степени, насколько это подтверждает Евангелия…
— Подтверждает Евангелия?! — Лео едва не закричал. Там, на Храмовой горе, заряженной мощью трех вероисповеданий, он едва не закричал. — Этот свиток древнее любого фрагмента Нового Завета! Он практически полон. разумеется, полон. Кое-какие концы не сходятся. Есть лакуны. Но это — именно то, чего следовало ожидать. В общем и целом, это звучит убедительно. И лет этому тексту больше, чем любому фрагменту любого Евангелия, больше, чем всей евангельской истории. Судя по всему, этот текст мог даже стать источником большей части благовествований от Матфея, Марка и Луки. Господи, это просто кошмар!
— Людей, чья вера крепка, это не заденет, — ответил Откомб. — Это не затронет также людей образованных. Насколько я понял из твоего рассказа, они смогут объяснить все расхождения.
— Конечно. Это они всегда смогут. А что насчет остальных? Как это повлияет на обычных христиан?
Француз взглянул на него, и во взгляде его удивление намеренно сочеталось с упреком.
— А тебе какое дело до христианства? — спросил он.
А ведь и правда: какое дело ему? Ему, отлученному от церкви и смирившемуся с отлучением? Лео озирался по сторонам, словно ища ответ.
— Это слова Павла, верно?
— Мало ли что говорил Павел. И далеко не все его слова пришлись по вкусу современным либералам.
— И католикам-ортодоксам тоже. Особенно один абзац — · из Послания к филиппийцам. — Лео привел цитату, и слова жалили его, жгли его глаза и уязвляли разум. Он больше не мог с уверенностью сказать, во что верит и что думает. — «Итак, если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви…» Ты ведь сам знаешь этот стих.