— С политической точки зрения?
Он мельком глянул через ее плечо, словно что-то искал; возможно, он искал пути к отступлению.
— Я имею в виду религиозный аспект политики. Это было бы настоящим бревном в глазу тех ученых, которые утверждают, что Евангелия — это более поздние сочинения, собранные воедино ранней церковью. Но не в этом же дело, правда? Дело в самих отрывках — в этих текстах, этих свидетельствах.
Она задумалась над его словами, чуть наклонив голову. На губах ее блуждала смутная улыбка.
— Это вас будоражит, не так ли?
В глаголе «будоражить» послышалась скрытая угроза. Он смутился.
— Что вы подразумеваете под словом «будоражит»?
— Эти тексты. Они вас будоражат. — Уголки ее губ слегка изогнулись, но что это значило, он не понимал. Глаза могут оставаться пустыми, приобретая выражение лишь благодаря преломлению света, но рот живет своей собственной жизнью. И иронию, скрытую в улыбке этой женщины, он расшифровать не мог.
— Ну да, наверное, так оно и есть.
Что же еще он видел? Что видит священнослужитель, принявший обет безбрачия, в случайно встреченной женщине? Он видел лицо с неброскими, но правильными чертами, большие зелено-карие глаза неопределимого оттенка, видел легкое смятение под маской беззаботности. Волосы ее были уложены весьма небрежно и тронуты осенними красками. Выглядела она гораздо моложе, чем он, лет на сорок с небольшим, по его предположениям. Впрочем, ему нечасто доводилось определять возраст женщин. Если уж на то пошло, опытом общения с противоположным полом он похвастаться не мог.
А что же, интересно, видела она? Сухого, скучного священника? Стерильного, безликого. Возможно, тупиковую ветвь человечества.
Воцарилось то молчание, что обычно следует за первыми репликами. Да и о чем им вообще говорить? Какие точки соприкосновения они могут найти?
— Вы приехали сюда на конференцию? — спросил он.
— Сюда или сюда?
— Простите?
Его замешательство, кажется, позабавило ее.
— Если вы имеете в виду этот зал, то да; если же Рим, то нет. — Она объяснила, что ее муж — дипломат. При этом она пожала плечами, словно это самая заурядная профессия. Теперь настал ее черед озираться по сторонам в поисках чего-либо, что могло бы послужить темой для разговора. Кто-то отпустил комментарий по поводу потолка (все обращали внимание на этот потолок, когда в разговоре возникала пауза), и она устремила взгляд к пыльному переплетению богов с громадными фаллосами и богинь с пышными персями. Затем снова посмотрела на него, и ее губы расплылись в уже знакомой загадочной усмешке.
— Как вы думаете, а их терзали сомнения? — спросила она.