– Что ж. Недурственно.
– А есть у этой девушки, скажем, какой-то особый талант?
– Что значит, особый, дорогая Нелли Робертовна?
– Ну, скажем, как у ее отца, Эдуарда Листова? Не напоминает ли вам это его манеру, стиль?
– Как? Эдуард ее отец?!
– Видите ли, это давняя история… В общем, все началось с того портрета в розовых тонах. Я подозреваю, что на портрете мать девушки, хотя Эдуард упорно не желает об этом говорить. Ему скоро семьдесят, и скажу вам прямо, Эраст Валентинович, что его рассудок…
– Значит, Мария Кирсанова – дочь Эдуарда Листова?! Ну, тогда это все меняет.
– Меняет? Почему, собственно, меняет?
– Видите ли, если бы это была другая девушка, не дочь великого художника… Словом, как просто Марии Кирсановой ей одна цена, а как дочери Эдуарда Листова совсем другая. Ведь когда великий талант уходит, хочется какой-то преемственности. В данном случае преемственности поколений. И перед дочерью Эдуарда Листова, которая столь талантлива, открыты все двери. У девушки этой великое будущее, если, конечно, отец официально ее признает. Или хотя бы не будет отрицать… Что вы сказали насчет рассудка уважаемого Эдуарда Олеговича?
– Мне даже неловко об этом говорить… Словом, он со мной разводится.
– Вот как? И что это? Другая женщина?
– У него от картины к картине другие женщины. Последнее время его знаменитая красная гамма сгустилась совсем уж до какой-то черноты. Я уверена, что это влияние его последней пассии. А ведь он уже болен…
– Ах, ах, ах! Надо бы с ним поговорить…
– Послушай, Эдуард, Нелли Робертовна мне вчера сказала…
– Погоди. Что ты думаешь об этом?
– Это? Замечательные, талантливые рисунки! Очень похоже на тебя двадцатилетней давности по манере письма. Сколько света, сколько экспрессии!
– Эта девушка в самом деле талантлива?
– Талантлива ли она? Да у нее большое будущее! Великое будущее! Поверь, я в этом деле кое-чего понимаю. Это твоя ученица?
– Дочь.
– Поздравляю.
– Я теперь все чаще и чаще возвращаюсь мыслями в ту осень, в маленький провинциальный городок… Вроде бы неплохо я прожил свою жизнь, Эраст…
– Что-о?! Неплохо?! Эдуард, не гневи бога!
– Понимаешь, дети. Вот что меня тревожит! Сын – бездарность, внуки бездари. Эдик меня просто раздражает. Внук. Сынок удружил: назвал этого негодяя в мою честь! Как же, первенец! Бездельник, картежник, развратник! И вот эта девочка, словно луч света. Не зря, выходит, я туда поехал тогда. Я умру, а она будет картины писать. Дочь Эдуарда Листова. Имя мое не умрет хотя бы…
– Оно и так не умрет. Не скромничай.
– Знаешь, я развожусь с Нелли.