Проснулся я от глухого говора. Подумал, что проспал подъем, со мной такое случалось. Протер глаза — в казарме полумрак, какой обычно держится на рассвете. А на улице уже светло. Окна распахнуты, кое-кто из курсантов в нижнем белье повис на подоконниках. Что-то рассматривали поверх крыш соседних домов. Вполголоса переговаривались. Дневальный стоял в дверях и умолял:
— Хлопцы! Товарищи! Тикайте по койкам! Не дай бог старшина придэ!
Именно старшину и дал бог. Он отстранил с дороги дневального, грозно шагнул в сумеречную духоту казармы и гаркнул:
— Марш по местам!
С подоконников всех как ветром сдуло. Пружины коек жалобно заскрипели.
— Дневальный! — позвал старшина. — Кто давал команду на подъем?
— Никто, товарищ старшина!
— Почему беспорядок?
Где-то далеко, на окраине, сильно грохнуло. Потом еще и еще. В окнах тихонько затренькали стекла. И хорошо различимый самолетный гул. Мы подняли головы с подушек — что бы это значило? Старшина шагнул к окну и, нахмурив брови, вслушался. Затем круто развернулся и выбежал из казармы. Маслиев сказал:
— Амба, братишки. Вместо ДКА рванем куда-нибудь подальше!
— Куда?
— Э, дорог много, все дальние, а тревога будет одна.
— Это не тревога, — возразил Борисов. — Это учения.
В казарму снова влетел старшина, а за ним в дверях появился капитан Бугаев, заместитель начальника курсов по строевой части. Старшина рявкнул:
— Подъем! В ружье!
— Отставить в ружье, — перебил капитан старшину, — курсантам рассредоточиться по своим классам.
— Я ж говорил, — повернулся Борисов к Маслиеву. — Не в ружье, значит, учения.
— Побачимо, як балакал дядька Панас, — процедил сквозь зубы Маслиев.
Собрались в своем классе. На всякий случай облачились в рабочую форму — чего ради на учения идти в новой одежде? Скрипнула дверь, заглянул дневальный:
— Во двор, строиться.
Бежим во двор. Он длинный и узкий. Курсанты выстраиваются буквой «П», внутри нее прохаживается капитан Бугаев, нетерпеливо поглядывая на часы. Он явно ждет начальника курсов.
Наконец, черная комиссарская «эмка» въехала в ворота. Скрипник, высокий, в ладно пригнанном мундире, упругой походкой направился к строю. Бугаев кинулся ему навстречу, чтобы доложить.
— Кто разрешил выводить курсантов во двор? — сердито спросил Скрипник.
— Я полагал…
— Плохо полагали, капитан. Немедленно все в казарму. Полная боевая готовность! Старшина!
— Слушаю, товарищ комиссар! — вытянулся старшина.
— Раздать боевые патроны!
— Ого! — тихо воскликнул Маслиев.
— Есть раздать боевые патроны!
Снова собрались в классе. Стало заметно теснее: у каждого скатка, ранец, противогаз. Все это сложено на столы. Винтовки держим в руках. В дверь бочком втиснулся вольнонаемный дядька, завхоз.