— Дверь не закрывай, — сказала Эмма, высунувшись из гостиной. Она давала Джанис урок проращивания семян, весьма странное занятие, учитывая отсутствие естественного освещения в Доме Хаоса.
Морриган не давала о себе знать, но Джанис продолжала бывать у нас каждый день, и я потихоньку начал привыкать к мысли, что, возможно, она и в самом деле дружит с Эммой без всякой корысти или задней мысли.
Я выразительно посмотрел на Эмму.
— Ты это серьезно?
Она улыбнулась.
— Нет. Но я замещаю папу, а если он узнает, что ты привел к себе девушку и остался с ней без присмотра, его хватит удар.
Тэйт вошла в мою комнату. Она огляделась на разбросанную повсюду одежду и разные вещи.
— Не знала, что ты такой неряха!
Моя гитара в открытом чехле лежала на полу. Я играл все выходные, пытаясь поймать звучание своих мыслей и всего, что перечувствовал, лежа на полу склепа — замерзший, потрясенный и улыбающийся. Иногда мне это почти удавалось, но после выступления на сцене с «Распутиным» играть одному стало как-то не по себе. Нет, я по-прежнему любил чувствовать под пальцами струны, но у моей гитары был только один голос, а такие истории лучше рассказывать вместе.
Я пожал плечами и прошел к кровати.
— Да, у меня куча недостатков, и умение наводить бардак один из них.
— Зато ты не любишь терять время, — усмехнулась Тэйт, скрещивая на груди руки. — Сразу в постель, да? Намекаешь, что я задолжала тебе в прошлый раз?
Я покачал головой, перегнулся через изголовье и открыл окно.
Через несколько секунд Тэйт сидела на крыше рядом со мной.
— Я бы все равно согласилась, — буркнула она. — Но не потому, что задолжала.
Мы сидели и смотрели на улицу, я обнял ее.
— Как там Натали?
Тэйт прыснула, качая головой. Потом вздохнула.
— Потрясающе, хотя страшновато. Я об этом не задумывалась, но, честно, уже начала привыкать к жизни без нее. Она изменилась, хотя прошло-то всего ничего!
Я кивнул, с холодком в груди вспомнив о маме, и невольно задумался, насколько жизнь под землей способна изменить человека.
— Все будет хорошо, — сказал я Тэйт, но не потому, что думал, будто Натали станет прежней, а потому, что как бы все ни повернулось, она все равно будет собой.
Тэйт повернулась и поцеловала меня.
— Ты сделал доброе дело, — сказала она. — Хотя я думала, что все испортишь или умоешь руки.
— Потому что я вел себя, как придурок?
Она вздохнула и положила голову мне на плечо.
— Просто мне казалось, что сделаешь все, лишь бы ни во что не вмешиваться. Так все делают.
— Но я и правда старался не вмешиваться.
— Может и правда, но в конце-то вмешался! Когда было нужно.