— Вам лучше съездить на виллу «Мимоза», — сказал он, повернулся и вышел.
Он доехал до Сен-Жан де Люз, с облегчением оставив Монте-Карло далеко позади. Остановился в небольшом отеле недалеко от пляжа. Ему требовалось что-то чистое, незараженное. Сначала он ничего не чувствовал, потом вместе с воспоминаниями о детстве в Берлине пришла боль. Он вспомнил, как просил Боженьку, чтобы мать зашла в его комнату. Она нужна ему и сейчас; он бы отдал все, чтобы почувствовать ее руку на лбу, услышать голос, обещающий, что все будет хорошо. Впервые в жизни он почувствовал, что ему кто-то нужен, что он не может больше оставаться один. Ему не нужен теперь секс, он нуждается в чем-то более длительном, более значительном. Ему вдруг потребовался друг, которого у него никогда не было. Человек, который бы его выслушал, понял, сыграл бы с ним в карты, с кем можно было бы вместе посмеяться. Друг… Первая острая тоска постепенно прошла, но источник ее спрятался где-то глубоко в ожидании момента, когда она снова даст о себе знать.
Он пробыл там пять дней. Плечо болело, по ночам снились кошмары. Утром он просыпался весь в поту, мучимый сожалениями и ощущением вины. Когда он решил, что может уже вести машину, то направился на север, в Нормандию.
Шато Монтиньи располагалось на окраине маленького провинциального городка среди зеленых лугов на берегу реки. Железные ворота оказались на запоре, но на одном из каменных столбов была установлена видеокамера. Он нажал на клаксон, надеясь, что кто-нибудь откроет ему ворота. Прошло пять минут, он снова погудел, но никто не появлялся. Он заглушил мотор и вылез из машины. Его охватило неприятное предчувствие. Он подошел к воротам и коснулся их, но тут же, получив электрический разряд, вскрикнул и отдернул руку. Он потер руку и образно выругался по-французски. Через минуту, услышав хруст гравия, он увидел графа. Тот шел по направлению к Уэйну, профессионально держа ружье на сгибе локтя.
Граф был худым и высоким, с шапкой седых волос и носом пьяницы. Его серые глаза ничего не выражали. Он остановился по другую сторону ворот и холодно оглядел человека, за которого собиралась выйти его дочь.
Уэйн увидел, как граф молча полез в верхний карман, достал оттуда какой-то маленький предмет и бросил его сквозь резную решетку. Он с легким звоном упал на землю. Уэйн опустил глаза и увидел бриллиантовое кольцо, но не сделал попытки его поднять.
— Я хочу видеть Туанетту.
— Ее здесь нет.
Уэйн встретился с его неподвижным взглядом и едва удержался, чтобы не обозвать лжецом. Потом сообразил, что Туанетта скорее всего удрала, чтобы избежать неприятной сцены. Именно такой реакции он привык ожидать от всех бесхребетных женщин мира.