...Сегодня Вася привез Юрию Петровичу Трушечкину какой-то ужасающе секретный пакет: Вася, разумеется, не знал, что в нем были новые таблицы стрельб, присланные из Союза, под новую модификацию ракет С-75. Hо ему знать этого и не полагалось.
Вьетнамские расчеты боялись запуска советских зенитных ракет пуще американских самолетов: того и гляди, эта крылатая дура, с дымом, огнем и грохотом срывающаяся с направляющей, взорвется на старте.
Кстати, слово "ракета" переводится на вьетнамский как "огненная стрела", что еще раз подчеркивает милую архаику вьетнамского народного сознания.
А посему расчеты на зенитно-ракетных батареях состояли в подавляющем большинстве из русских мужиков.
"...Снимай, Петрович, птичка сдохнет!" - поторапливал Трушечкина Вася, которому явно не улыбалась роль упавшей на рельсы Анны Карениной.
Приближающийся паровозик, нагруженный и безотказный, издал пронзительный гудок.
"Все! Тушите свет лопатой! - сказал Юрий Петрович Трушечкин, сделав очередной дубль. - Будет теперь чего подруге своей показать!"
"Hету у меня подруги!" - не то похвалился, не то пожалился Вася, идя по шпалам навстречу легендарному майору, чтобы забрать у него фотоаппарат.
По тесному и узкому, словно врата в рай, автомобильному проезду моста "туда", на Юг - к 17-й параллели, один за другим протискивались тяжело груженные крытые ЗИЛы и МАЗы.
"Так это ж хорошо, что нет!" - подбодрил его Трушечкин, от которого ко времени вьетнамской кампании сбежала уже вторая по счету жена, ввиду постоянных командировок мужа неизвестно куда и насколько, а также невыносимости его легендарного характера.
От него сбежали бы с удовольствием и его начальники, постоянно отчитывавшиеся за самоуправство майора перед своими вышестоящими начальниками, но... не могли, а потому вынужденные терпеть его крутой норов, постоянно налагали на него взыскания, которые росли прямо пропорционально числу сбитых батареей Трушечкина вражеских стервятников.
Впрочем, взыскания снимались чохом перед отлетом в Москву за очередной наградой.
Зато майора Юрия Петровича Трушечкина любил народ. Особенно вьетнамский, ибо он знал, что в этой жизни, кроме Политбюро Партии трудящихся Вьетнама (проще говоря, компартии), есть у него лишь два заступника: один - Великий Будда - на небе, а "на земли" - майор Чунг-цяй-ки, то есть Трушечкин (во вьетнамской транскрипции).
...Hад этим мостом было сбито больше сотни американских самолетов.
Пленный американский летчик сказал на допросе, что впервые увидел этот самый проклятый мост, когда спускался на парашюте: мощный зенитный огонь не давал ему не то что прицелиться - увидеть "челюсть дракона", (Потом, кстати, он долго скорбел по поводу жертв среди мирного населения Вьетнама, вызванных американскими воздушными бомбардировками...)