- Сержант! - рявкнул генерал. - Ваше отделение должно прочесать все постройки в конце набережной! Пленных не брать!
- Слушаюсь! - в свою очередь рявкнул сержант и побежал со своими подчиненными выполнять приказ.
Мне захотелось убить генерала, но тут же я вспомнил о данном себе пять минут назад обещании.
А в это время снова зазвучал его голос.
- Ко мне! Быстро! - кричал он, но я не видел, к кому он обращался, пока перед ним не остановился Тиберий и еще один парень из его десятки.
- Где остальные? - строго спросил генерал.
- Там! - Тиберий показал рукой на небо.
- Патроны остались? - спросил Казмо.
- Нет, - сказал Тиберий.
- Хорошо! - генерал выглядел очень самоуверенно. - Быстро на виллу, передайте Феликсу приказ: выдать еще боеприпасов. Уйдете в горы! В плен не сдаваться! Исполняйте!
Тиберий и второй парень побежали за угол двухэтажного домика, стены которого радовали взгляд ласковым розовым цветом. Бежали они медленно и видно было, как Тиберий припадает на правую ногу, а второй парень пытается поддержать его, не дать ему упасть.
Генерал тем временем посмотрел по сторонам и пошел себе спокойной походкой прямо по середине улицы в сторону моего любимого кафе.
Я, наплевав на осторожность, пересек дорогу прямо за его спиной, но он не обернулся.
Тропинка вывела меня в задний дворик какого-то домика и там, увидев сарай и вход в погреб, я решил спрятаться.
Двери в сарай оказались наглухо забитыми, но зато погреб был открыт и я спустился по мокрым бетонным ступенькам вниз, аккуратно прикрыв за собой крышку. Все сразу погрузилось в полную темноту и я застыл на предпоследней ступеньке, боясь сделать следующий шаг. Но очень быстро глаза мои стали привыкать к темноте и уже через минуту или две я смог отличить самое светлое место в погребе - рядом с винными бочками из потолка торчало отверстие вентиляционной трубы, выходящей наружу, но, по-видимому, из-за того, что там, сверху, эта труба была прикрыта зонтиком-колпачком против дождя, яркий свет в погреб не проникал. Но все равно под этим отверстием темнота была более разряженной и я подошел туда, еще раз осмотрел небольшой погреб, пытаясь найти табуретку или хотя бы что-нибудь, на чем можно было сидеть, но ничего не увидел, и прислонился к бочкам, прислушиваясь к жизни наверху, в городе. Но там было тихо, или, что вполне возможно, никакие звуки просто не проникали в погреб.
Я стоял в этой тишине и сырости, и ощущал своей кожей, как холод обволакивает меня, как зябнут пальцы на ногах.
А там на город сейчас опускается вечер, и покрасневшее солнце готовится покинуть небосвод.