– Опа, новость! Что за калитка такая в середине куста?
– Точно была калитка. Я ж тебе говорю – лазила потом, во всем удостоверилась. Обыкновенная деревенская калитка. Из горбыля. Старая очень, вся трухлявая. И веревки, на которых она держалась на своем столбике, тоже разлохмаченные, полуистлевшие. А ну на ветру, на непогоде простоять чуть не сто лет! Странно, что она вообще еще держалась. Веня, твой папа, говорил, что эту калитку еще его прадед поставил.
– Хорошо, калитка, – нетерпеливо прервала ее я. – А за калиткой-то что?
– Ничего, – удивленно пожала плечами мама, – Терновник и терновник. Мне ж туда ходу не было!
– Куда?! – простонала я. Своими путаными объяснениями она решила меня просто доканать!
– В его мир, – как ни в чем не бывало развела руками мама. – Я ведь туда за ним пройти не могла. Он звал. Он надеялся. Я послушно полезла вперед, за калитку, в этот бурелом. Только расцарапалась вся. А он… Он расстроился. Сказал: я сейчас. Полез через эту чертову калитку – и как в воздухе растворился. Исчез. Даже не попрощались. И сколько я ни ждала – больше не вернулся. Погиб. Не знаю как, но был бы жив – вернулся бы обязательно! Потому что я ему жена, и вообще. Любил он меня. И я его любила. И он погиб там, в своем мире. И мы даже не попрощались.
Мама плакала, уткнувшись в вафельное кухонное полотенце. Я сидела обескураженная.
– Как же так получается? Вылез – залез. В промежутке объятия и поцелуи. А фотографии откуда?
– Глупая ты, – улыбнулась мама сквозь слезы. – Между «вылез» и «залез» почти месяц прошел. Главный месяц моей жизни. Он очень хотел, чтобы все официально было. Он вообще очень по особенному относился к взаимоотношению между нашими мирами. Сам был чем-то вроде великого посольства. Потому и торжественно-церемониальный княжеский мундир надел, когда к нам выходить собрался. И наши отношения воспринимал очень серьезно. Хотел, чтобы они были оформлены как надо. Но в ЗАГС мы не могли пойти – у него же нашего паспорта не было. А в церкви обвенчаться удалось. И он сказал, что этого будет достаточно, – в их мире почти такие же церкви и почти такие же службы, так что брак будет считаться официальным. Княгиней меня называл.
– А я тогда получаюсь княжной, – скептически хмыкнула я.
– Вот видишь, какая невероятная история. – Мама промокала заплаканное лицо, рассеянно глядя на угол комода и наверняка не замечая его. – Я же говорила – ты не поверишь…
– А я говорила, что проверю, – отмахнулась я и потянулась к телефону.
– Как же ты проверять будешь? – неуверенно поинтересовалась мама, следя за моими манипуляциями с телефонным диском.