– Может быть, заодно сразу копать могилы? – в тон ему ответил Джордино.
– О чем вы, черт побери?
– О кессонной болезни, док. Никогда не слышали о такой?
Слабая улыбка появилась на лице старого археолога.
– Простите меня, старика, – пробормотал он. – Обещаю больше не задавать лишних вопросов.
– Забудьте, – усмехнулся Джордино, еще не подозревая, что последние слова его собеседника окажутся пророческими.
Он поднялся в кабину вертолета и принялся перебирать наваленные там вещи.
* * *
В сумке с инструментами было несколько гаечных ключей разного размера, пара плоскогубцев, две отвертки и геологический молоток с петлей на рукоятке для удобства работы в подводных условиях. Когда сумка оказалась в руках Питта, он освободился от висевших за спиной баллонов и, зажав их между колен, принялся приводить в исполнение задуманный план. Отсоединив пустой баллон, он привязал его к спущенному шнуру.
– Можешь поднимать, – распорядился Питт.
Меньше чем через четыре минуты Джордино подключал баллон к уже запущенному компрессору. Бормоча про себя проклятия, он запустил машину на предельную мощность, пытаясь заполнить резервуар сжатым воздухом в максимально короткие сроки. Его попытка удалась лишь отчасти. Давление в баллоне едва перевалило половину, предусмотренную инструкцией, когда Питт сообщил ему, что резервная емкость уже пуста и им втроем приходится пользоваться единственным оставшимся у них баллоном. Джордино немедленно выключил компрессор и спешно послал наполовину заполненный воздухом баллон вниз. Затем весь процесс был повторен еще трижды, после чего аквалангисты поднялись до следующей декомпрессионной остановки, находившейся, по расчетам Джордино, на глубине трех метров под поверхностью воды.
Прошло около сорока минут, после чего он передал, что опасность миновала, и аквалангисты могут подниматься на поверхность. Хорошо зная дотошность своего друга в подобного рода расчетах, Питт даже не подумал уточнять детали и, как галантный кавалер, уступил Шеннон право первой ступить на землю. Обвязав женщину вокруг талии специально спущенным для этой цели шнуром, он подал сигнал к подъему.
Затем настала очередь Роджерса. Кинооператор уже успел оправиться от выпавших на его долю испытаний и с нескрываемой радостью предвкушал новую встречу с землей, на которую уже не чаял вернуться. Первым делом, оказавшись на суше, он собирался достать из рюкзака заветную бутылку водки и распить ее в честь чудесного спасения. Он уже находился так близко от поверхности, что мог различать лица доктора Миллера и перуанских студентов. Пожалуй, еще никогда он не был так счастлив. Он был слишком возбужден, чтобы заметить, что ни у кого из собравшихся у края сенота людей не было на лице ни малейшего подобия улыбки.