Хло вернула украшенный рунной резьбой браслет на место и задвинула ящик секретера. «В этот раз мы тоже обойдемся без помощи Вашего Величества, — поморщившись, сказала себе она. — И без помощи того, кто стоит за вами...»
Она присела на грубо сколоченный табурет, придвинутый к секретеру, достала из лежащей на его крышке папки листок бумаги и набросала короткую — в две-три строки — записку. Потом позвонила в крошечный бронзовый колокольчик, поднялась и снова стала надевать дорожный плащ.
В дверях появилась девочка — из самых младших послушниц, ростом малая, кроткая и сопливая. Она замерла, не смея переступить порог.
— Передашь Матери-настоятельнице, — распорядилась Хло, протягивая ей сложенный листок. — И никому больше. Перед самой службой. Не раньше.
Она заперла за собой дверь кельи и, не оборачиваясь, двинулась прочь.
Послушница молча поклонилась ей вслед.
* * *
Торн миновал заброшенную мельницу и по развалинам плотины, преграждавшей течение речушки, что брала начало в Высоких озерах, перебрался на противоположный берег. Здесь, на краю заросшей колючей, черной травой поляны стоял заброшенный лет двадцать тому назад дом мельника.
Ясное дело: чтобы держать мукомольню здесь, на самом рубеже меж Праведными Краями и Худыми лесами, надо было обладать не только недюжинной смелостью, но и некоторыми другими качествами — из тех, что у простого люда никак не в почете. В частности, для этого надо уметь знаться-якшаться со всякой местной нечистью и время от времени оной угождать, потакая всяким ее — нечисти той — мерзким затеям. А то и самому в затеях этих участвовать... Словом, когда было Мельниково хозяйство обитаемо и обжито, иначе как по делу сюда нос совать никому в голову не приходило. А сейчас и вовсе глухим местом стал этот угол.
Человека, у которого все те качества да умения присутствовали бы в нужном сочетании, не находилось в крае вот уже третий десяток лет, после того как однажды прибывшие сюда со своим зерном окрестные селяне нашли обиталище последнего содержателя мукомольни в спешке покинутым и брошенным на разор и поругание.
Что в спешке — о том свидетельствовали многочисленные признаки, выразительно описанные прибывшим в ближнее село представителям властей мирских и духовных немногочисленными очевидцами страшной картины. Выслушав их рассказы, и власти (дьяк из Монастыря Дела Доброго и окружной пристав), и общество (все, кому не лень было языки почесать в трактире или в дороге по Тракту до города) остались единодушны. Порешили, что, видно, не совсем пропащей душой Грон Фирст (так последний мельник от рождения наречен был) являлся и, видно, потому не угодил кому-то из слуг Неназываемого, которыми — дело опять-таки ясное — кишат и Леса и Предлесье. Слуги те с ним, с Гроном Фирстом по кличке Темный как-то по-своему и разделались, стало быть. А потому совать нос в дом его и на плотину — дело худое. С тех пор дом и стоял заброшенным, а по Сумеречным загуляла еще одна недобрая легенда о здешних местах.