Впрочем, он, возможно, не имел при этом в виду ничего предосудительного. Это просто я уже привык в каждом слове, в каждом поступке видеть возможную угрозу..
Трудно доверять людям, если даже среди коллег чувствуешь себя изгоем. И если знаешь: на свете найдется немало людей, которые радовались бы от всей души, услышав о том, что некий небезызвестный чистильщик наконец-то попал в ведомство городского крематория.
— Готов отчитаться о проделанной работе, — произнес я стандартную фразу.
Сухо улыбнувшись, мне ответил вступивший в разговор Пащенко:
— Излагай.
— Собственно, излагать почти нечего. Ну, прошвырнулся я в указанном районе, пошарил на предмет подозрительных личностей. — Отбросив в сторону все предписания, я нарочно говорил как можно более развязно. — Поискал следы. Проверил ваше кострище…
— И что? — игнорируя мой наглый демарш, тихо спросил шеф.
— А то, что он сам меня нашел. И в некотором роде принудил к разговору.
— Как это принудил? — Пащенко недоуменно поднял брови.
— Легко, —фыркнул я. —Когда у тебя в беспрекословном подчинении находятся почти четыре десятка зилотов, принудить можно кого угодно.
Короткими рублеными фразами я изложил дальнейшие события, начиная с момента своей встречи с Вождем и заканчивая своим поспешным бегством с территории бывшего медгородка. Шеф, откинувшись на спинку кресла и полуприкрыв глаза, слушал не перебивая. Мне даже показалось, что он спит, хотя это, конечно, вряд ли. Зато Пащенко вел себя чересчур активно: все время ерзал и хмурился. И когда я наконец замолчал, он сразу же спросил:
— О чем вы с ним говорили? С этим… Вождем?
Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица я пожал плечами.
— Да обо всем помаленьку. О погоде, о жизни, об оружии. По-моему, этот тип слишком долго проболтался по мертвым землям в сопровождении одних только своих зилотов. Ему явно хотелось просто поболтать. Соскучился бедняга.
— И все? Только ради этого он с тобой связался? Чтобы поболтать?
Я вздохнул. Похоже, пришло время поведать ту часть истории, которая мне не нравилась больше всего.
— Вообще-то на самом деле он хотел переговорить с Еременко. И просил меня обеспечить встречу.
— И что ты?
Вялое пожатие плечами.
— Посодействовал, конечно. Как можно отказать такому человеку, если он просит?
Пащенко неодобрительно взглянул на меня. Нахмурился. Шеф же, наоборот, улыбнулся.
— Ну да, — пробормотал он. — Еременко казнили в прошлом месяце по приговору собора. А он, получается, не знал… Понятно… Все понятно.
— Знал — не знал. — Я снова передернул плечами. — Какая теперь разница? Я ему пулю прямо между глаз вогнал. Не о чем больше разговаривать.