— Нет, не божественного. Я же сказал, кто мой отец. А он обычный человек из плоти и крови. Что до цели путешествия… Я и сам этого не знаю. Насчет глобальности и катастроф ничего не скажу, но в одной мясорубке на Зиймалле пришлось принять посильное участие. Впрочем, вам наверняка докладывали. Простите, что отнимаю ваше драгоценное время, но если у вас есть сомнения в моей личности, то прикажите сделать ДНК-контроль. Затребуйте через Совет Эмиссаров на Аррантидо аналогичную пробу Предвечного, чье имя я вам сейчас назвал. Думаю, что все очень быстро разъяснится. И я хочу, чтобы отец знал. Сделайте, как я говорю.
Генеральный Эмиссар делает неуловимое движение рукой. На вспыхнувшем прямо на полу возле меня трехмерном экране возник пухлый человек в длинной мантии. Ллерд Зайверр отрывисто произносит:
— Слышал? Сделай, как он говорит.
— Вы же знаете, ллерд Эмиссар, Совет вот уже несколько дней блокирует все попытки получить доступ к информационным базам. На вызовы отвечать не торопится. Конечно, так и раньше бывало, но два-три дня — не неделя же!
— Так. Ты слышал мой приказ? Слышал. Выполняй! Если Совет откажет в доступе, доложишь, а пока что делай, что сказано! Впрочем, я не хочу слышать ни о каких отказах в доступе!.. Чтобы через пять минут по местному времяисчислению результаты были у меня вот тут! — Генеральный Эмиссар поднимает вверх сжатый кулак и выразительно потрясает им в воздухе. На его предплечье вспыхивает золотистая нить лейгумма.
Он молчит довольно долго, наконец нарушает застоявшуюся тишину:
— Ну вот что, милый. Я тебе, конечно, не верю, и если ты соврал, тебе придется выплатить стоимость ложного запроса, а это около трех тысяч инфо — понимаешь масштаб? Правда, с одной стороны, это может сослужить тебе хорошую… гм… службу: по Закону ты не имеешь права умереть прежде, чем рассчитаешься с Содружеством. Так что если тебя присудят к мономолекулезу, то прежде будешь лет десять рыться в недрах Керра, отрабатывая долг, а по сравнению с этим плавильная камера — легкое и приятное удовольствие. Зато поживешь…
— А если я сказал правду? — дерзко спрашиваю я.
— Тогда… Тогда решение будет принимать сам Предвечный, да славится имя его, — с некоторым усилием произносит Генеральный Эмиссар, машинально поднимая раскрытую ладонь в ритуальном жесте.
Кажется, по моему лицу пробегают судороги гордости. Сейчас, сейчас, наместничек, тебе придет приятная информация, и тогда посмотрим, как ты заговоришь, даже если бы перед этим я на твоих глазах убил десять человек, входящих в зиймалльский Совет Эмиссаров!..