Они подошли к костру северян утром, когда солнце уже начало показываться за восточным краем изгибающегося гребня Круглых Камней, — группа из шести человек, трое стариков и молодые женщины. Остановились на расстоянии, заговорили с Атли, то и дело нервно оглядываясь на своих, сгрудившихся в одну кучу за их спинами. Они хотели уйти. Благодарили, конечно, но теперь им нужно идти, возвращаться к своим мужикам, кто выжил, возвращаться в порушенные деревни. Сейчас рассветет, а за световой день они хотят достичь родных мест. Нет, что вы, провожать и охранять не надо… Сами доберутся, тетки у них есть неслабые, да и старичье отдохнуло. Ну, они пойдут, да?
Атли посмотрел поверх их голов на пустые проемы ворот, обернулся к хирдманам, уставшим и поникшим, и пожал плечами. Конечно, идите… Разглядывая посветлевшие лица еще вчерашних пленников, он и в самом деле готов был поверить, что те без сложностей доберутся до своих деревень. Еще увидимся, хотелось злорадно бросить вслед, но делать этого ярл все же не стал.
Они ушли быстро, собрав нехитрые пожитки, носилки для раненых и детей. Ушли, не попрощавшись и не оборачиваясь, когда переваливали гребень. Их можно понять — дни страшного плена и тролли, утаскивающие под землю всех, кто попадется под лапу. С уходом освобожденных людей на равнину опустилась тишина, нарушаемая лишь воплями падалыциков. Девять человек на пустынной истоптанной равнине.
Северяне перенесли лагерь на холм, почти к самым воротам. Вопрос ожидания Миссионеров становился все более критичным. Солнце взошло, с горечью рассматривая поле ночной схватки, а из заброшенных недр шахт все еще не доносилось ни единого звука. Взгляд внутрь ничего не дал. Словно толпа напуганных мальчишек у старого дома с привидениями, они осторожно вошли в полумрак базы, разглядывая трупы отродьев, ободранные стены и убегающие в глубину холмов коридоры.
— Нельзя туда идти, — неожиданно сказал Ивальд, и остальные настороженно обернулись к нему, прислушиваясь к странному эху, разбуженному словами дверга, — вы уж мне как специалисту по подземельям поверьте, — добавил он, выдерживая взгляд Атли, — там смерть и нет выхода. Много смерти. И если мы спустимся вслед за людьми Дорна, она найдет и нас…
Раумы поверили. Не испугались, а просто поверили. Прошли еще метров десять и вернулись, потирая глаза. Темнота здесь была не ночной — она словно обрела плоть, стала материальной, обладала вязкостью и давила на зрачки, не позволяя рассмотреть себя даже глазами раумов. С облегчением глотая теплый утренний воздух, они вырвались из-под воротных сводов. Пришла пора уходить.