Населенный спекулянтами, торгашами и их туполобыми пехотинцами, Мыс охотно и приветливо впускал на свои улочки гостей. Пригородные банды, отряды рейнджеров, контрабандистов и трапперов, Миссионеры, мотоциклисты, наемники всех мастей, так называемые допустимые мутанты, караваны двергов из окрестных Убежищ и даже редкие представители еще не окончательно деградировавших племен троллей. Ну, и раумсдальцы. А если хорошо поискать, как говорил Рёрик, среди закутанных в балахоны фигур наверняка можно было найти и альва.
Хельги за обиду можно понять: место бойкое, людное и интересное, как купить чего для оставшейся в борге девчонки, так и подраться, если что. Диковинки какие, украшения, ткани, шкуры, безумно дорогая техника или старинные носители информации, книги даже, алкоголь, табак, наркотики, допущенные или не совсем вещички из уничтоженных в войну городов, просто безделушки и иногда довольно неплохое оружие. Раз в лето, именно в августе, когда Мыс наиболее люден, шумен и интересен, конунг обязательно отправлял на юг корабль, поторговать и присмотреться. Вышло так, что в этот вик, как и зиму назад, когда на обратном уже пути в Раумсдаль к северянам попал Ивальд, пошел Рёрик. В то лето, правда, со всеми приключениями почти три недели проходили…
Викинги попрыгали на пирс — пестрые, необычные, для сегодняшней жары вообще одетые безумно тепло, странно вооруженные, но зеваки и карманники, вместо привычного для себя наплыва, тут, как и всегда, сдали назад. Осмотрев свой немногочисленный отряд, Рёрик кивнул в сторону ярмарки, и северяне двинулись вверх по склону, оставляя за спиной лодочные сараи, склады, нагромождения ящиков, бочек и растянутые вдоль берега рыболовные сети. Ивальд с нескрываемой гордостью в каждом жесте передвинул съехавший меч обратно на бедро, а мрачный, с утра болеющий головой Хлёдвиг все же улыбнулся, жест этот заметив. Что ж, с самой весны и памятного похода дверг жил — словно на три головы подрос, а с мечом, наверное, даже в нужнике не расставался…
Северяне — шесть человек — двинулись по торговым улочкам, наполненным шумом, руганью и заманчивыми запахами. Народ, до того толпящийся плотной массой, словно по волшебству подался в стороны, расступаясь перед идущими раумами, стараясь ненароком не задеть развевающуюся полу плаща или уронить одного лишнего взгляда на тяжелый бронзовый молот на груди северянина. Рёрик, всегда подобному зрелищу радуясь, словно в первый раз, так и не смог сдержать самодовольной улыбки, рассматривая открывшиеся взору торговые лотки. А на самих лотках заголосили вдвое громче, протягивая ткани, украшения, шкуры и россыпи патронов. Неторопливо разрезая толпу, откровенно любуясь собой и двигаясь через ярмарку словно по определенному маршруту, раумы продолжали оставлять за спиной огорченных продавцов.