– Это мы так считаем, что он поклонник. Но что, если он притворяется? Если он лишь выдает себя за любителя таланта Беллами, а на самом деле точит на нее зуб.
– Все может быть. Но ведь он пару-тройку раз оказывался рядом с ней, верно?
Например, в Нью-Йорке. Почему он тогда ничего ей не сделал?
Ответа на этот вопрос у Дента не было. Когда же Голл спросил его, а не может ли так называемый Джерри быть причастен к смерти Сьюзен, ответа опять-таки не нашлось.
Дент покосился на дверь.
– Она возвращается. Давай притворимся, будто говорим о чем-то другом. – С этими словами он схватил ручку и сделал вид, будто что-то записывает на клочке бумаги. – Давай, назови мне номер того пикапа. Так, понял.
Он продолжал марать бумагу, когда в комнату с картонным подносом, на котором стояли два высоких бумажных стаканчика с кофе, вошла Беллами. Увидев, что она принесла еще и пончики, Дент послал ей воздушный поцелуй.
– Только не возвращайся пока в ангар, слышишь, Голл? Прошу тебя. Во всяком случае, до тех пор, пока я не сообщу тебе, что мы возвращаемся. Можешь поваляться в постели у своей знакомой. Там тебе будет безо-паснее.
– Ты не знаешь моей знакомой! – рассмеялся старик.
– Как только установится летная погода и мы сможем взлететь, я позвоню тебе и сообщу расчетное время прибытия.
– Тогда звони по этому номеру.
– А где твой телефон?
– Остался в кармане комбинезона, – сердито ответил старик. – Того самого, что прихватил с собой Стрикленд.
Дент рассеянно откусил пончик и так же рассеянно отпил из стаканчика кофе. Было видно, что он думает о чем-то своем.
– Я слышала большую часть вашего разговора, – призналась Беллами. – Он хотел убить Голла.
– Ножом в живот. Я бы так сказал.
– И я в этом виновата?
– Конечно, не виноваты. Это все болван Рей. Пусть молит Бога, чтобы полиция поймала его раньше, чем я.
Беллами подошла к окну и раздвинула шторы. Гроза стихла, однако небо затянуло тучами, и день пока не предвещал ничего хорошего. Погода была под стать ее настроению – как будто бремя ответственности за нападение на Голла, пусть даже частично, легло и на ее плечи. Да и последние новости из Хьюстона были крайне неутешительными.
Когда она позвонила Оливии из фойе отеля, та сообщила, что ночью состояние Говарда резко ухудшилось. Он все чаще погружался в беспамятство, и эти периоды длились все дольше и дольше. Его легкие были полны мокроты, и он уже не мог глотать.
Чем сильнее сдавал организм Говарда, тем в большее отчаяние впадала Оливия.
– Может, мне стоит приехать к вам? – искренне предложила Беллами, хотя это было бы вопреки недавнему желанию отца.