В тот же день Колин вновь попытался уговорить рабочего, сказав, что вся процедура пройдет легко и никто ничего не заметит. Парень отказался во второй раз и посоветовал Колину побыстрее идти сдать кровь на анализ: чем раньше он сдаст, тем быстрее исчезнет страх.
У Питчфорка был в пекарне один приятель, который как-то предлагал Колину свою квартиру на несколько дней, если вдруг Кэрол выгонит его из дома. Колин рассказал приятелю ту же историю с задержанием за якобы непристойную демонстрацию половых органов — черт знает что, он просто мочился, а какие-то истерички наговорили всякой ерунды!
— Не было тут моей вины, — говорил он. — Но теперь-то это никого не волнует. Меня могут арестовать из-за того случая.
— Это слишком, за такое не арестовывают, — успокоил приятель.
— Да, но может произойти ошибка с анализом. Я боюсь.
— Если они тебя задержат, ты скажешь, что невиновен, и адвокат потребует повторного анализа. Тебе нечего бояться.
— Вообще-то ты прав, — ответил Колин, — только не доверяю я этим полицейским.
— На твоем месте я бы не боялся.
— Тогда сделай это вместо меня! Пожалуйста! Я, правда, не смогу заплатить тебе больше пятидесяти фунтов, но буду очень благодарен. Я вставлю твою фотографию в свой паспорт. Маленький трюк. Никто ничего не заметит.
— Да не бойся ты! Ну хочешь, пойдем вместе? Для моральной поддержки.
На этой же неделе Колин Питчфорк беседовал еще с одним пекарем, которому было всего восемнадцать лет. Но тот прямо заявил Колину, что не дурак и на такое ни за что не согласится. И Колин отстал от него.
Тогда же у Колина состоялся разговор со старшим пекарем, уже пожилым человеком. Питчфорк пришел к нему домой и сказал, что очень переживает из-за смерти ребенка и хочет поехать в морг и сфотографировать младенца. Он показал пекарю четырехстраничное приложение к «Мёркьюри», которое распространялось среди жителей всех трех деревень. Тот заинтересовался материалами об убийствах и о чем-то спросил Колина.
— Смерть дочери потрясла меня, — всхлипывая, объяснял Колин. — О каких убийствах сейчас можно говорить?
В реке Сор было меньше воды, чем слез у Колина.
— Я англичанин, а не ирландец, — доказывал Ян Келли, — у всех ирландцев такие фамилии оканчиваются на две буквы и.
Это, конечно, было не так, но Ян Келли где-то слышал подобное мнение и принял его на веру. Он вообще все принимал на веру.
— Его легко убедить, — говорила жена Яна в его же присутствии.
Ян, двадцатичетырехлетний инженер по печам, знал Колина как второго помощника старшего смены и, несмотря на то что в пекарне у них были хорошие отношения, никогда не общался с Питчфорком вне работы.