Вот и теперь, едва вспомнив о случае в страсбургском соборе, Миронов немедленно припомнил, где мог видеть человека, похожего на того, кто толкнул его и, извинившись, скрылся в толпе. Евгений не сомневался, что, подумав, он сможет вспомнить, где и когда слышал хрипловатый голос незнакомца. Нужно только дать памяти немного времени, не понуждать ее, пусть работает автономно. Он знал за собой такую особенность.
С другой стороны, может быть, стоило насторожиться из-за самого факта появления незнакомца? Двойного появления. Хорошо, пусть они ехали в одном поезде. Но как тот оказался в Страсбурге, именно в соборе и именно в тот момент, когда туда зашел Миронов? Это тоже случайность? Что-то не верится.
А раз это не случайность, то кем может быть человек в бушлате и что ему нужно? Просто следит за Мироновым? С какой целью?
Никаких особенных грехов Евгений за собой не помнил. С конкурентами у него было мирное соглашение, которое обеими сторонами пока не нарушалось. Государственных тайн он не знал и с иностранными разведками не контактировал. Чужих жен не соблазнял, торговлей наркотиками или оружием не баловался. Вел спокойную, размеренную жизнь. Насколько это удавалось, конечно, в наше суматошное время. Так отчего же тогда слежка?
Или он все себе напридумывал? Вероятность столкновения со случайным попутчиком, даже не по купе или вагону — по поезду далеко от Москвы или Берлина, — хотя и была исчезающее мала, но все же существовала. Что за дела, в самом деле, кому это приспичило выслеживать его по германиям и франциям?! Кому он нужен, кроме жены и сына? Старикам-родителям разве что… Вот и нечего голову по пустякам ломать. Если что взаправду происходит вокруг него — со временем выяснится. А пока… Вон, денек какой хороший! Франция вокруг, в номере любимая жена спит, в пакете еще банка пива. Зачем о глупостях думать?
И, успокоив себя таким образом, Евгений поднялся с лавочки, аккуратно отправил в мусорник пустую тару и пошел в отель, будить Наташку. «Вы свою жену будите по утрам?» «Конечно, буду!»
«Отель де ла Тур», то есть «Отель башни», был небольшим, но очень уютным. Снаружи это было трехэтажное, с мезонином и цветочными ящиками под каждым окном здание постройки примерно середины девятнадцатого века, никак не позже. А внутри — все вполне современно: лифт, удобства, небольшой ресторан. В номерах остался старинный колорит: потолок подпирали деревянные рассохшиеся балки, почерневшие то ли от времени, то ли специально так обработанные. Телевизор Мироновы не стали включать уже на третий день. Здесь принимались станции трех стран: Франции, Германии и находящейся неподалеку Швейцарии. И если отечественное телевидение порой раздражало обилием рекламы и тупостью передач, западное вообще было «жвачкой для мозгов». Рассчитывалось оно, вероятно, на откровенных идиотов. Евгений напрасно щелкал кнопками пульта в надежде найти хоть что-нибудь интересное. Бесконечные ток-шоу, конкурсы на сообразительность, да французские и немецкие глупые фильмы о семейных неурядицах. В отличие от российского телевидения, где американские фильмы крутили с утра и до вечера почти по всем каналам, не исключая и «Культуру», здесь ковбои и бандиты на экране почти не появлялись. Очевидно, таким образом боролись с голливудской экспансией и экранным насилием. Но то, что заменяло «Полицейского из Беверли-Хиллз» и «Молодые ружья», явно не дотягивало до американского качества.