О богах, молитвах и желаниях.
Шахнал привалился спиной к черной стене и медленно сполз вниз. Боги... в груди разливалась пустота. Что же он натворил? Зачем? Никогда ранее он не искушался, не сомневался, всегда был тверд. Так как же, как с ним могло случиться это? Почему? Почему?!
Тело била дрожь, ноги налились тяжестью, в голове гудело.
Скоро о случившемся станет известно всем и что тогда?
Мужчина глухо застонал и несколько раз ударился затылком о стену, надеясь, что боль вернет ясность мысли. Увы.
Но он ведь не был виноват, он не хотел этого, он... ошибся.
* * *
- Не отвечает? - полный почтения негромкий голос отвлек Шахнала от сосредоточенной молитвы. Однако мужчина не повернул головы. Закончил священнодействие и лишь после этого неторопливо поднялся с колен.
В выпуклых пузатых боках чаши откровений отражалось мерцание свечей и искаженный силуэт молодой послушницы, которая стояла у подножия лестницы и, запрокинув голову, смотрела на жреца. Совсем еще девочка. Облаченная в черное бесформенное одеяние, скрывающее малейшее очарование юного тела, с волосами, упрятанными под черное же покрывало, схваченное на лбу широкой красной лентой.
Мариоса приняла обет служения всего полгода назад, однако уже сейчас являла все задатки ревностной служительницы богов, была примерной молельницей и постницей. Однако девчоночье любопытство и свойственную своему возрасту непосредственность смирять еще не научилась. Впрочем, Шахнал был для нее почти что божеством, и девчушка жадно ловила каждое его слово, старалась угодить, услужить.
Он от нее уставал.
Щебетала, как сорока, суетилась без пользы, одолевала болтовней и вопросами. Впрочем, пост, смирение и кротость рано или поздно сделают свое дело по укреплению плоти и сосредоточению рассудка. А пока приходилось терпеть. Вот и сейчас девчонка увязалась за жрецом, ожидая ответа.
- Молчит? - вновь спросила она, поспешно кланяясь отцу и касаясь поцелуем полы его одеяния.
- Молчит, - ответил тот, коснувшись перстом ее лба и тем самым, благословляя. - Странно это все.
Жрец направился к выходу из Храма.
- Почему, отец мой? - послушница спешила следом.
Шахнал недовольно покосился. Вот ведь, увязалась. Мариоса была миловидная - округлая, с яркими веснушками на нежных щеках и блестящими карими глазами. Наказанье любопытное!
- Потому что Маркус всегда отвечал, сколько я себя помню, - ответил отец, мысленно взывая к смирению и кротости, которые не позволили бы раздражению просочиться в голос. - Все слишком странно. Отдал приказ об истреблении магов и колдунов, а теперь тишина...