Милиана вскинулась.
- А когда я стану свободной от тебя? Разве это - свобода?
Она отступила, зная, что палач не станет ее удерживать, и потянула засаленный шнурок, висящий на шее.
На видавшей виды веревочке болталось... кольцо. Венчальное кольцо. Магесса показала его собеседнику и сказала, напоминая:
- На мне оковы. Ты сам заключил меня в них.
Мужчина долго смотрел на поблескивающий в сумерках стальной ободок, потом медленно-медленно обвел его указательным пальцем, слегка касаясь руки Повитухи.
- Ты могла отказаться.
- Я? Могла? - девушка отдернула руку с украшением, вновь пряча шнурок за пазуху, вытерла слезы и ответила: - Да, могла. И ты бы умер.
- Верно.
- Неужто, я кажусь такой подлой? - спросила она с плохо скрываемой болью в голосе. - Неужто ты ждал от меня отказа? И даже мысли не допускал о том, что я не хочу становиться убийцей? Ладно. Пусть. Я - маг. Зло. Легко могу погубить. Предположим так. Но неужели ты даже не подумал о том, что я... не хочу твоей гибели? Я знаю тебя большую часть своей жизни. Ты учил меня подавлять проклятую силу, успокаивал, когда она не подчинялась, даже еду с кухни таскал!
- Я знал, что ты не откажешь. Почти был уверен, - дэйн пожал плечами. - Но все равно у тебя был выбор.
Девушка смотрела с болью, досадуя, что он не понимает, и она вынуждена объяснять ему столь очевидные для нее и столь непостижимые для него истины.
- Не было выбора. Никогда. Единственный раз жизнь предоставила мне шанс, счастливый случай - возможность стать обычным человеком. И ты меня его лишил.
- Лишил? - дэйн грустно улыбнулся. - Я сидел под твоей дверью всю ночь, Миллиана. А утром я пришел в келью, где заперли Йена, с едой и теплой одеждой, и увидел тебя, спящую у его ног. Как собаку.
Милиана закрыла глаза. Вздохнула. Открыла. Волоран в совершенстве умел прогонять ее тоску. Стоило ей хоть минуту поговорить с ним - и в душе сразу поднималась горькая досада. Зато грусть проходила. Бесследно.
- Вол... дэйн! Я не верю, что мы смогли бы стать семьей. - Магесса решила раз и навсегда поставить точку в этом вопросе, занимавшем его, судя по всему, последние девять лет.
- Почему? - палач магов и впрямь не понимал.
Он ее сведет с ума. Всегда сводил. Да что ж за мужик такой!
- Во-первых, ты меня не любишь. Во-вторых, мне не хотелось себя унижать. В-третьих...
- Унижать? - ему показалось - ослышался.
Повитуха снова вздохнула:
- Дэйн, ты ведь все равно не стал бы моим мужем.
- Стал бы.
- Да ты... - она задохнулась. - Бесчувственная деревяшка! Хочешь сказать, если бы я той ночью пришла к тебе, ты бы принял меня? Конечно, нет! Разве ты хотел меня? Хоть когда-то? Я могла нагишом перед тобой сплясать, соблазняя, а ты бы сказал, что я тощая, как жеребенок фадира. Только и всего.