- А вы что-то будете? - уже другим тоном обратилась она ко второму посетителю, смотревшему на нее с мрачным подозрением во взоре.
- Меня зовут Андалу, - спокойно сказал тот.
- Не верю! - тут же возразила девушка, - вот... точно не Андалу. Так есть что-нибудь будете?
Храмовый служитель прикрыл на секунду глаза и только крепко сжатый кулак выдавал его раздражение.
Он ничего не мог предъявить этой дерзкой девчонке. Магии в ней не было ни на грош... Веселая, всегда обходительная, она не нарушала никаких порядков - ну подумаешь непонятные узоры на руках! За такое не заточишь в темницу. Но де-е-ерзкая!
Да еще эта хромоножка, которая всюду за ней таскается, словно тень... Странная кухарка, одним словом. Она не боялась его. Да, собственно, никого не боялась! Он попытался выведать, есть ли у нее семья, но... оказалось предмет его подозрительных наблюдений совершенно одинок. Даже дома своего у Багоевой стряпухи не было. Жила тут же - при харчевне. И откуда только такие берутся?
- Принеси что-нибудь на свой выбор, - махнул, в конце концов, рукой жрец, и снова повернулся к своему собеседнику. - Итак?
Дэйн чуть откинулся назад, постукивая пальцами по столешнице.
- Итак? - повторил он эхом. - С какой целью отец, который не снисходит до простых людей без воли богов, освятил своим присутствием плохенькую харчевню? В очередной раз.
- Голод... терзает, - парировал служитель.
Молчаливый поединок взглядов продолжался до тех пор, пока Василиса не принесла обоим трапезу. Поставив перед молельником широкое блюдо жаркого, она подмигнула дэйну, подвигая ему тарелку с большим куском слоёнки.
- Ешьте с удовольствием! - прощебетала девушка, и стремительно удалилась, успев, однако, отметить выражение досады и брезгливости на лице служителя, отодвинувшего от себя ароматный обед.
Дэйн усмехнулся. Храмовые послушники подчинялись обетам, и держали себя в чистом теле. Воин даже сочувствовал... слегка... этим людям, которые всю жизнь посвятили молитве и посту. Не ели мяса, не пили вина, не прикасались к женщине, не обзаводились домом или еще каким-то имуществом. Столько запретов, столько упущенного ради единственной возможности говорить с богами! Стоит ли диалог с небожителями всех этих лишений? Для Шахнала - а именно так звали служителя - стоил. С другой стороны, сам Шахнал не понимал дэйнов. Как можно отказаться от имени, прошлого, чувств, и стать равнодушным орудием создателей? Зачем?
Да, каждый из этих двоих, ныне сидящих за одним столом, был по-своему ущербен, и воин прекрасно понимал это. Он еще помнил отчаянье собственной матери в тот страшный день, когда в их дверь постучался дэйн. И помнил, как отчаянье сменилось ужасом, когда семилетний сын, выступив вперед, согласился стать палачом магов и безучастно, не оглядываясь, ушел, оставив прошлое - дом, родителей, детство - за спиной.