.
- Все вы думаете, будто вам ведомо, чего я хочу, - мужчина вздохнул, принимая свиток. Развернул его, изучил содержимое, а потом коротко бросил:
- Уходи, божок. Тебе тут не место.
Перехлестье. Дэйн и призраки прошлого.
Выйдя из харчевни на свежий воздух, дэйн задумался. Как ни хотелось ему быстрого и скорого суда над магом и вздорной стряпухой, он не мог не понимать, что во всем случившемся виноват был... сам. Ну, кто его тянул за язык? А самое главное - зачем? Ведь в душе-то он вовсе не жаждал смерти Грехобора. Да и с Василисой - нареченной его - тоже ничего делать не собирался. Какие-то диковинные и уж слишком противоречивые желания им овладели... Стоп. Дэйн выпрямился, заново вспоминая случившееся в харчевне. А с чего они, собственно, вообще возникли, эти желания? С чего...
- А-а-а, здрав буде, сокол ясный, - скрипучий, полный добродушия и искренней радости голос отвлек мужчину от размышлений. - Чегой-то ты такой озадаченный, а, дэйн? Все никак ту кикимору лесную не сыщешь? Шаришь, шукаешь, ан нет ее? Таится поганка коварная?
- Здравствуй, дед Сукрам, - дэйн поприветствовал старика легким кивком и искренне ответил. - Не до поганки было.
Сидевший на облучке скрипучей телеги старичок осуждающе покачал головой:
- Это ты зря. Старая Шильда, стервоза редкостная, таких каверз натворить может, разгребать замаешься. Вот, как сейчас помню, лет эдак сорок назад...
- Старая Шильда? - перебил собеседник, но, заметив, как старик сердито нахохлился, осекся.
- Она, - важно ответил дед, обрадованный такому почтению. - Я ее силушку лютую в нашем лесу еще лет восемь назад почуял. Пришла помирать. Думал, так и сгибнет, а вот поди ж ты - уперлась кочерыжка старая, решила сама выбрать преемницу - вот и терпела лютые муки восемь лет кряду. Вот же народ эти бабы, да? На что угодно пойдут, лишь бы насолить!
- Много ты знаешь, дед, - усмехнулся дэйн и, придержав фадира, забросил себя в седло. - Откуда вот только?
- Дак... - старик тронул поводья, и старая кобылка, уныло покачивая головой, побрела вперед. Дэйн, придержал своего скакуна, вынуждая гордое животное шагать в ногу с тощей клячей. - Народ-то нонче болтливый. Отчего ж не поделиться со стариком-торговцем сплетнями да слухами? Себе развлечение, ему забава. Мне такое ведается, чего тебе и не снилось.
- Это что же, например? - усмехнулся собеседник.
- Что, что... А вот хотя бы... - Сукрам замолчал, глядя вперед.
Привыкший к этим его старческим причудам, дэйн просто ехал рядом и безмолвствовал. Путники двигались прочь из города, петляя по извилистым улочкам, и, казалось, дед уже и вовсе утратил нить беседы и позабыл, о чем, собственно, велась речь. Однако когда городские ворота остались за спиной, старичок рассеянно направляя свою кобылку в лес, вдруг снова оживился и продолжил, как ни в чем не бывало: