Дело свое Василий знал хорошо — спасибо папенькиным кулакам за науку, язык зюнгорский в него да брата Ивана отец вбил на совесть. По-калмыцки Бакунин-младший говорил бегло и не только говорил — заяпандитскую письменность,[83] которую и из природных-то калмыков мало кто знает, превзошел. Мог и с писаного переводить, и самому написать что надо. Таких специалистов даже в Астрахани, где зюнгоры на каждом углу, немного было. Начальство усердного переводчика хвалило, но и только — да и то, как хвалило? Так… мимоходом. А Василий на редкое начальственное «Ну что, молодца…» лишь кланялся, благодарил, да служил еще усерднее. И ждал, ждал шанса.
Шанс ему выпал через два года, и, как это часто бывает, на войне. Точнее говоря — во время петровского Персидского похода 1722 года. Тогда, по указанию Петра, старому хану Аюке было велено отправить в помощь русскому войску 7-тысячную группировку своих воинов, причем исключительно калмыков. Никаких подчиненных калмыкам татар! Война будет вестись против магометан, а татары в боях против единоверцев ненадежны.
«Куратором» над калмыками от русского войска был поставлен гвардии поручик Нефед Кудрявцев, а переводчиком к нему отряжен наш герой, Василий Бакунин. Гвардейский поручик и молодой амбициозный переводчик, судя по всему, быстро сошлись. Оба они были людьми одного типа — неглупыми служаками, не собирающимися прозябать на нынешних незначительных должностях. Вскоре поручик доверял своему толмачу уже настолько, что поручил ему первое серьезное задание. Дело в том, что Нефед Никитич необходимостью постоянно находиться среди калмыков сильно тяготился — ну, что это за компания, в самом деле. Народ дикий, странный, да еще и по-русски никто ни бум-бум. Ни байки в дороге потравить, ни посидеть за стаканчиком вечером. А параллельно калмыцкому войску туда же, к Тереку, идут драгунские полки бригадира Шамордина, и среди драгун у поручика было немало приятелей. Вот он и решил переход от Волги до Терека сделать с драгунами, оставив у калмыков толкового переводчика с небольшой командой саратовских казаков. Все равно боевые действия еще не начались и делать русским у калмыков решительно нечего. Куда идти — калмыки знают, на коне ездить и сами умеют, а присмотреть, если что, и переводчик присмотрит — парень явно не дурак и дров не наломает.
Если бы! Уже на подходе к Тереку, когда начались земли гребенского казачества, к поручику прискакал на взмыленной лошади один из саратовских казаков, ушедших в конвое переводчика с калмыками. Прискакал с сенсационной новостью — переводчик шпиона поймал! Настоящего!!! Надо навстречу калмыкам ехать, а то зюнгоры на Бакунина волками смотрят, а людей при нем — раз, два, и обчелся. Как бы до беды не дошло!