Но этого было недостаточно.
– Нет, – Татьяна оттолкнула его руку и притянула его к себе, – я хочу…
– Я знаю, – пробормотал Мэтью.
Он оперся коленями по обе стороны от ее ног и вошел в нее, заполнил ее, стал частью ее. Наконец, двое стали одним. И она знала это, приветствуя блаженство, выходящее за рамки простого плотского удовольствия.
Ее душа пела от радости.
Они двигались вместе в гармонии, которую она никогда не забывала, которая была также естественна, как и окружающая их природа, которая была правильна, как никогда. Она подгоняла его, заставляя двигаться быстрее и глубже, словно один этот акт мог связать их вместе навсегда. Ее тело сжалось вокруг него. Он застонал, и она встретила его толчки своим телом, его страсть своей собственной. Два тела, слишком долго отрицавших очевидное, теперь слились в полном согласии. В совершенной гармонии. В совершенной любви.
Она напряглась, упиваясь ощущением его разгоряченной кожи и силой его напряженного мускулистого тела на ее. Острый экстаз тугой спиралью свернулся в ней, они снова как будто взлетели. Высоко и быстро, ища освобождения. Свободы. Благословения. Она умирала от желания, чтобы это единение с ним никогда не кончалось. Она хотела вечности.
Без всякого предупреждения ее тело взорвалось, и она попала в восхитительный круговорот чистого удовольствия. Она тихо вскрикнула, и ее тело изогнулось, встречая его последние толчки. Его тело напротив ее содрогнулось, и он ахнул, словно от боли. Словно в экстазе.
И они стали единым целым. Как были однажды. Как будут всегда.
Он рухнул на нее, а потом перекатился на бок, обнимая ее руками и увлекая за собой. В течение долгого времени они лежали, не шевелясь, сжимая друг друга в объятиях. Облака рассеялись, и звезды засияли на ночном небе. Татьяна пожелала, чтобы ее дыхание выровнялось, а сердце вернулось к нормальному ритму. И все же, было нечто странно-замечательное в том, чтобы лежать на свежем воздухе, смотреть на звезды, когда на тебе нет ни клочка одежды, а мужчина, которого ты любишь, лежит рядом с тобой такой же обнаженный, что ей захотелось рассмеяться от чистой радости жизни.
Рядом с ней усмехнулся Мэтью.
– Под этой тканью находится что-то ужасно неудобное и болезненно впивается в мой бок.
– Ты против? – с улыбкой проговорила Татьяна.
– Ни в малейшей степени, – Мэтт приподнялся на локте и уставился на нее: – Я скучал по тебе.
– Как лошадь скучает по мухе, без сомнения.
– Вовсе нет, – его тон неожиданно стал серьезным. – Как мужчина скучает по женщине, которую любит.
Ее сердце подпрыгнуло, но внутренний голос призвал к осторожности. Она ответила в беззаботной манере.