Культы, религии, традиции в Китае (Васильев) - страница 316

Дух домашнего очага был наряду с предками главным защитником и покровителем дома, семьи, всех домочадцев. Функции его были совершенно аналогичны функциям чэн-хуанпв и туди-шэней: в качестве своеобразного божественного чиновника-посредника между семьей и верховным божеством Юйхуаном шанди он призван был заботиться о благополучии семьи, охранять ее покой, заступаться за нее в случае бедствий и несчастий. Вместе с тем Цзао-шэнь, как и всякий чиновник, нес и немалые обязанности иного порядка. Прежде всего, он строго регистрировал все события в семье' н доме, давал им определенную оценку и через какие-то промежутки времени сообщал о них по инстанции. Эта часть функций Цзао-шэня обычно считалась наиболее неприятной и нежелательной для членов семьи. Но если уж Цзао-шэнь действительно обязан говорить обо всем, то нельзя ли как-нибудь позаботиться о том, чтобы он хоть не мог почему-либо все сказать?

Видимо, именно это наивное стремление любым способом добиться того, чтобы информация Цзао-шэня была ограничена лишь благоприятными для семьи сведениями, вызвало к жизни практику «замазывания рта». По народному поверью, Цзао-шэнь ежегодно за неделю до Нового года отправлялся на небо с докладом. Проводы и встреча его в момент наступления Нового года всегда были центральными событиями этого праздника. Накануне отправления духа домашнего очага с докладом па небо близ его изображения, обязательно ви~ севшего в кухне над очагом в каждом доме, ставились дары: самому духу предлагали различные сладости (дабы он говорил о приятных делах), а его коню, на котором он должен был ехать, приносили пучки сена и чистую воду, иногда даже горсть ячменя. Кроме того, на самом изображении Цзао-шэня обычно мазали губы духа медом или сладкой клейкой патокой, дабы рот было нелегко открывать и опять-таки не было желания говорить неприятные вещи. Затем, после отъезда Цзао-шэня, его старое бумажное изображение торжественно сжигалось. Во время отсутствия духа домашнего очага семья обычно производила тщательную уборку дома, запасалась продуктами, готовясь к Новому году и к встрече своего божественного представителя. Возвращался Цзао-шэнь домой как раз в полночь под Новый год. Его торжественно встречали под гром хлопушек и вспышки фейерверков. В этот праздничный момент над очагом вешали новое, заблаговременно купленное изображение духа [15; 364; 464, 90—99; 739, 1 и 98].

Традиции, связанные с культом духа домашнего очага, уже давно вошли в плоть и кровь народа. Проводы и встречу Цзао-шэня праздновали в Китае буквально все. Ежегодно распродавалось 40—50 млн. красочных изображений его, причем висели они в каждом доме. Популярность этого домашнего божества соперничала с популярностью самых влиятельных персон китайского пантеона. Разумеется, было изобретено немало историй, связывавших происхождение культа Цзао-шэня с историческими событиями и личностями. По свидетельству Э. Вернера, их можно насчитать не менее сорока — причем все они, как правило, с морально-назидательным уклоном [777, 520]. Кроме предков и Цзао-шэня в доме жили и действовали, каждый в своей сфере, еще целый ряд божеств и духов низшего ранга, в чьи функции входило облегчать жизнь людей, заботиться о нормальном течении событий и т. п. Так, божество брачной постели и его супруга, чьи изображения висели близ супружеского ложа, особенно у молодоженов, должны были способствовать нормальному браку. Родившийся ребенок представлялся именно этой божественной паре. Большое количество божеств и духов ведали здоровьем малых детей, покровительствовали им. В разных районах страны их именовали по-разному, то считая дочерьми Цзао-шэня, то духами-божествами звезд, то еще кем-либо. Нередко их именовали, как упоминалось, обычным В Китае термином нян-нян. Однако как конкретные божества-покровители эти даосские богини выступали в разных провинциях под различными именами и ассоциировались с различными реально существовавшими личностями-прототипами. Так, например, в провинции Фуцзянь в позднем средневековье наиболее популярным в этом плане был культ обоже-стеленной Линь ШуЗ-най, которой молились о ниспослании детей, легких родов и т. п. Этот культ был официально признан. В храмы богини по существовавшему в Китае обычаю приходили бесплодные женщины (или женщины, еще не успевшие родить) с тем, чтобы взять у алтаря Линь Шуй-най детский башмачок, служивший талисманом и залогом исполнения желаемого. После рождения ребенка, особенно сына, на алтарь возвращалось несколько таких башмачков, так что талисманы божества никогда не иссякали. Как известно, верховной главой всех этих даосских божеств считалась Сун-цзы нян-нян, «подательница сыновей», которая в рамках синкретической народной религии зачастую воспринималась как одна из модификаций всемилостивейшей бодисатвы Гуань-инь {329, 92; 340, т. VI, 202—203, 480, 48—57].