Число подобных рассказов и легенд о божествах и духах водной стихии довольно велико. Нередко среди них встречаются и повествования о разрушительной роли водной стихии и об ответственности, которую за это должны были нести соответствующие божества. Так, катастрофический разлив вод оз. Хунцзэ и погружение на его дно целого города Сычжоу в провинции Аньхуэй в 1574 г. вызвали к жизни легенду о зловредной богине вод Шуй-му нян-нян. Согласно легенде, весть о катастрофе, приписанной злому нраву богини, вызвала возмущение Юйхуана шанди, который потребовал схватить виновницу зла. Коварная богиня долгое время водила посланцев Юйхуана за нос, пока в дело ее поимки не включилась по их просьбе сама Гуань-инь. Гуань-инь приготовила много вермишели и, воспользовавшись тем, что Шуй-му набегалась и проголодалась, сумела накормить ее этим блюдом. Как только богиня проглотила половину тянущейся китайской вермишели, вермишель превратилась в ее желудке в металлическую цепь. Затем посланец Юйхуана схватил другой конец цепи и, потащив за собой виновную богиню, бросил ее в глубокий колодец в горном ущелье, где она и пребывает поныне,— когда воды в колодце мало, на дне его якобы можно видеть конец цепи [777, 444—445].
Рассказ любопытен не столько своей мифологической фабулой, сколько назидательной идеей возмездия нерадивым и недобродетельным божествам и духам. Он еще раз показывает, что все эти божества в представлении китайцев вовсе не были мистически непостижимыми и не отвечающими за свои поступки персонами. Напротив, в них, особенно в божествах водной стихии, отвечающих за столь серьезное дело, видели прежде всего тех же чиновников, которым поручено определенное дело. Справляется божество со своим делом — честь ему и слава, подарки и приношения. Допускает просчеты, а то и ошибки, ведущие к несчастьям и бедствиям,— ему напоминают о его долге, укоряют его или даже наказывают.
Пожалуй, в этом пункте рационализм китайской религиозно-синкретической системы достиг своей высшей точки. Этот момент чаще всего проявлялся во взаимоотношениях китайцев с божествами во время суровой засухи. Засуха — страшное явление в условиях китайского сельского хозяйства. Под угрозой голодной смерти оказывались каждые несколько лет миллионы людей. И именно в эти суровые дни взоры всего населения обращались к небу, к божествам дождя, к патронам-покровителям. В ход пускались все выработанные веками ритуалы и мольбы о ниспослании дождя [986; 1004]. Служили молебен в храме туди-шэня или чэн-хуана, обращались непосредственно в храм Лун-вана. Если это не помогало, устраивались специальные процессии с целью напомнить Лун-вану или чэн-хуану о его долге: изображение этого божества водружали на высокий бамбуковый шест и несли под гром барабанов. Если и это не помогало — применяли репрессивные меры. Табличку с именем, а то и изображение Лун-вана или чэн-хуана выносили из храма и помещали под палящие лучи солнца — авось прочувствует и одумается. Если и после этого дождя нет — значит, божество пренебрегает интересами народа и должно быть сурово наказано, вплоть до изгнания с должности [277, 7—8]. Иногда глиняное изображение божества (но уже не при засухе, а в случае наводнения) топили в реке. А в годы правления Цзяцина (1796—1821) при очень сильной и длительной засухе сам император распорядился сослать Лун-вана (т. е. его изображение в столичном храме) в засушливые места в районе р. Или — только слезные мольбы перепугавшихся сановников остановили императора [191, 22—23].