– Но ты сказал: «Мама». Ты видел ее?
– Да. Наверное, да… Только та девушка не может быть моей мамой. Слишком молодая и слишком…
– Баская? – закончила вместо замолчавшего мутанта «Баба-Яга». – Так ить и ты не урод. На шерсть не гляди, смотри глубже… А что молода шибко, так ить сам говоришь, что не твоя-то память была. Я так смекаю, то был батька твой. В тебе его память осталася. Токо так. Папка с мамкой, деды да прадеды – а никого чужого быть в тебе и не может.
– «Генная память?»
– Мне уж неведомо, как твово батьку звали – Геной ли, Вовой ли… – усмехнулась старуха. – Давай-ко повечеряем скоренько, да спать будем ложиться, милок. Устал ты шибко. Да и я тоже.
– Но как же? – встрепенулся мутант. – Я же, по сути, так ничего и не вспомнил!
– Мамку с папкой увидел – то и ладно. Корни свои помнить – вот оно главное. Остальное – пыль наносная. Не вспомнишь – новую нанесет.
Глава 13
Возвращение к реке
Проснулись рано – мутная пленка на «окнах» едва-едва окрасилась розовым отблеском близкого рассвета, так что хозяйка, как и минувшим вечером, зажгла лучину. То есть лучина, когда Глеб открыл глаза, уже горела. Кроме того, потянувшись за одеждой, мутант увидел, что та худо-бедно залатана, заштопана и даже почищена. Когда же это «Баба-Яга» все успела? Видать, и впрямь с помощью колдовства, не иначе!
Глеб с удовлетворением отметил про себя, что Сашок выглядит совершенно здоровым и снова одет в свой неразлучный, тоже зашитый и заштопанный бабкой плащ. Правда, погрузившись в собственные мысли, мутант не обратил внимания на странные взгляды, которые поминутно бросал паренек на старуху, словно умоляя ее о чем-то.
Позавтракали остатками вчерашнего ужина – вареными вкрутую яйцами неведомо какой птицы (но не куриными точно), еще прошлогоднего урожая моченой брусникой, солеными (где и соль-то добыла старая?) грибами, весьма вкусными лепешками (хоть и определенно не из зерновой муки). Завтракали в полной тишине, молча. Каждый думал о чем-то своем.
Глебу не давала покоя девушка из вчерашнего видения. Он уже почти стопроцентно уверился, что это была его мама. Но… мама совсем молодая, когда она еще и мамой-то не являлась. И теперь мутант усиленно напрягал память, чтобы вспомнить, видел ли он когда-нибудь эту девушку позже – уже взрослой женщиной, ставшей его мамой де-факто. Вспоминал – и никак не мог вспомнить. Казалось, вот-вот – и всплывет перед глазами вожделенный облик! Еще чуть-чуть – и капризная память приоткроет свои завесы!.. Но… этого так и не случилось. Единственное, что, кроме маминого портрета (пусть и многолетней давности), вбил себе в «новую» память Глеб, было ее имя. Отец назвал ее Машечкой (надо же, как необычно и нежно!). Стало быть, Маша, Мария… Славное имя! Пожалуй, самое лучшее из всех на земле.