— Хочешь остаться со мной наедине? — усмехнулся Сталин. — Ты еще пока такого доверия не заслужил.
— Иосиф Виссарионович, — упрямо сказал Алексей. — Лично я ничего не имею против товарища Старостина. Мне бы только хотелось знать, что из сказанного здесь станет известным его руководству?
— Ты так плохо относишься органам? — сказал Сталин. — Или испытываешь мое терпение?
— Ну как хотите! — не скрывая досады, сказал Алексей. — Мое дело предупредить. Я понимаю, что со многим из того, что я скажу и вам передам, будут ознакомлены отдельные руководящие работники. Со многим, но не со всем же! И решать, кому и что дать, должны вы, а не товарищ Старостин. У меня ведь много всего, и то, что вы получили от сына, это только десятая часть, если не меньше. И там много такого, что как раз касается очень важных персон. А если вы опасаетесь меня, то товарищ подполковник вам от меня не защитник. Если бы я хотел причинить вам вред, меня бы и три таких подполковника не остановили. И за кобуру, Михаил Гаврилович можете не хвататься! Я сюда пришел помогать и делать дело, которое считаю для себя важнейшим в жизни, а не устраивать покушение.
— Поясни, — спокойно сказал Сталин.
— Я офицер Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР. Боевиков с такой подготовкой и в России было немного, у вас их нет совсем.
— А почему России? — удивился Сталин.
— Потому что через сорок лет после моего рождения СССР развалили. Стал бы я идти сюда, рискуя жизнью, и что-то вам доказывать, если бы это не было так важно!
— Говори, что хотел, — сказал Сталин. — Михаил, спрячь ты свой пистолет! А ты не бойся: всем, что ты скажешь, буду распоряжаться я. Что там Василий говорил о ваших часах?
— Это не часы, а устройство связи. Здесь они работают не в полную силу, но с женой связаться могу. Я только хотел это сделать позже.
— Показывай сейчас. Больше будет веры твоим словам.
Алексей пожал плечами и включил коммуникатор.
— Ну что, тебя можно поздравить с генеральским чином? — пошутила жена, но по голосу было заметно, как она волнуется.
— Лида, перестань, — сказал он. — Я сейчас на даче и только начал беседу. Это Иосиф Виссарионович.
Он развернул коммуникатор так, чтобы жена могла видеть Сталина. Ее голограмма повернулась от него в сторону стола.
— Здравствуйте! — поздоровалась она. — Вы уже дали мужу свое согласие на то, чтобы я нарисовала ваш портрет?
— На эту, несомненно, важную тему мы с вашим мужем еще не говорили, — усмехнулся Сталин, с удивлением рассматривая парящую голову очаровательной женщины.