А как отнесутся ко мне мои соседи? Вот тут начнется борьба: кто кого победит. Либо они меня, либо я их. Если они меня, то стану я на селе посмешищем, а если я их, то вынырну над головами своих на самый верх!
Не ждал я добра, как входил в свою хату, но и не надеялся на такую беду, на какую наскочил. Сразу назвала меня жена арестантом: оттого, что обстриженный. Потом заломила руки, выбежала на улицу и скликает всех соседей, чтоб сбегались смотреть на сумасшедшего. Потому что она где-то дозналась, что и в сумасшедшем доме стригут.
Что ж мне было делать? Сердился! А со злости совсем спятил: признался, что еще и переоделся. Но этого было уже слишком много для моей бедняжки. Взяла младшего ребенка на руки и пошла к тестю. Оставила меня, как рака на мели.
Жду день, жду другой — нет ее. Вот уж не было печали! Спать не могу. Не вытерпел я, покорился. Иду к тестю, чтобы поладить с женой, выкручиваюсь.
— Так и так, — говорю, — о чубе не горюй, он отрастет. А тряпье это я верну лавочнику, потому что взял по уговору: если не подойдет, то товар возвращаю ему, а деньги обратно — мне.
Дождался базарного дня, иду по своим делам. Переоделся у знакомого сразу на окраине города, вычистил башмаки, чтоб блестели. Шагаю по плитам около стен. Кого же вижу первого из знакомых? Пана Гнатковского! Кланяюсь, узнает меня, подходит ближе, подает руку:
— Что слышно?
— Спасибо, — говорю, — все хорошо!
— Зачем вы переоделись?
— Пришлось, — говорю, — еду в Пруссию, а там неловко по-простому.
— Жаль, жаль! — жалеет пан Гнатковский. — А у вас такая красивая одежда.
— Что ж делать, если надо! — говорю вслух, а мысленно спрашиваю: «Если уж она тебе так понравилась, почему и ты ее не носишь?»
У адвоката я дело хорошо справил… но пусть рассказ идет по порядку.
Открываю дверь в канцелярию, снова адвокат выглядывает. Но теперь уже не дергает двери. Кланяется, ведет меня в третью комнату, просит сесть. Мне даже как-то неловко. Сажусь, говорю свое дело. Сорвался мой адвокат с кресла, побежал между писарями.
— Ищите контракт!
А в это время, чтоб не скучно мне было ждать, предлагает мне сигары. Хоть я к ним не привык, однако курю: надо ко всему приучаться.
Немного погодя писаря дают знать, что контракт все еще не подан. Тут мой адвокат не знает, на какую ногу передо мной ступить. Заверил меня словом чести, что сегодня же перешлет контракт в суд. Проводил меня через все три комнаты, как дорогого свата, еще и двери открыл мне в сенях.
А тут напали на меня три бабы, стараются руку поцеловать.
— Отстаньте, не приставайте, чего хотите?