Но Алексей Иванович так и не пришел, телефон его не отвечал. Может быть, подвел мобильник? Села батарейка? Или он уехал в командировку? Номера стационарного телефона она не знала. Алексей Иванович не хотел, чтобы она каждый раз объяснялась с его секретаршей, и потому велел ей звонить на мобильный. Только через день она смогла дозвониться. Ответила ей женщина.
— Я могу поговорить с Алексеем Ивановичем? — спросила Нафиса.
— Нет…
— А когда он будет?
— Девушка, он умер…
— Что?! Когда? Как?
— Инфаркт… Сегодня уже похороны.
Нафиса с ужасом услышала название кладбища.
В числе других посетителей она вошла в ритуальный зал, подошла к гробу, все еще надеясь, что это ошибка, что в нем лежит другой человек. Но ошибки не было. Положила цветы, постояла, не отрывая глаз от его лица. Потом ее легонько оттеснили. У гроба стояли близкие родственники, наверное, тот мужчина и есть его сын, так похож на Алексея Ивановича…
Она вернулась в пустую квартиру. «Какая тоска… Вернуться домой?» Эта мысль мелькнула в ее сознании, и Нафиса дернулась было сразу ехать на вокзал за билетом, но… Представила пыльный полустанок, разодранные сиденья в отцовской машине, запах перегара, пустые улицы родного поселка… и передумала. Не для того она оттуда уезжала, чтобы сдаваться. И сейчас она уже не та наивная влюбленная девочка, пугающаяся всего в чужом городе. Да, смерть Алексея Ивановича — это потрясение, подлый удар судьбы. Но она так просто не уступит…
В жизни Павла началась черная полоса, к тому же очень широкая. Он так долго находился под угрозой тюремного заключения, что это отразилось на его образе жизни: Павел перестал общаться со старыми друзьями, избегал новых знакомств, тем более с девушками, превратился в затворника. Теперь после работы он сразу ехал домой, листал Уголовный кодекс, читал протоколы процессов подобных дел и действительно улучшил свои юридические знания. Научился писать заявления, объяснения, жалобы. У него даже друзья появились с такими же интересами. Часами они вместе обсуждали, как лучше и на чье имя следует писать очередное прошение. У его товарища по несчастью, ситуация была немного иной, но главное, они оба могли говорить только о несправедливости жизни. Теперь Павел осторожно высказывал свое мнение по поводу осужденных насильников, понимал, как легко оболгать человека и как трудно доказать, что ты не верблюд. Время шло, а дело все тянулось… «Хорошо, что Чумаков не заметил пропажи флэшки…» — вспомнил как-то Павел, а то бы проблем добавилось.
Наконец был назначен день суда, но тут судья заболел, и суд отложили на две недели. Затем заболела Ира, заседание опять перенесли. Потом уехали в командировку охранники, сразу оба, и, поскольку они были главными свидетелями обвинения, заседание вновь отсрочили. Прошло три месяца, а все участники процесса никак не могли собраться.