Мы поехали. Не знаю, куда он меня вез, — улицы были темными.
— Не умирай, — повторил он. — В комиссии не боги сидят. Обыкновенные пенсионеры, которые когда-то давно имели отношение к науке. Поковыряются они в твоей диссертации, напишут расплывчатое резюме, где что-то среднее между «да» и «нет». А потом придут ко мне и спросят: Петрович, так какой вывод писать? А все зависит от того, найдет ли следствие в твоем поступке преступный умысел.
Я так резко вскинул голову, что ударился темечком о потолок кабины. Если я не ослышался, то Лавров совершенно открытым текстом говорил мне: «Как ты со мной договоришься, так и будет». «Невероятно! — подумал я. — Все продается!»
— А что надо сделать, чтобы вы… чтобы сказали… — мучился я, не зная, как точнее сформулировать вопрос.
— Что секретных сведений в диссертации нет? — пришел на помощь Лавров, но тут же переключил внимание на управление машиной: — Вот же прыткая какая! Так и норовит под колеса сигануть!
Он круто вывернул руль и включил магнитолу. У меня появилась надежда, что мне много не дадут. Я так глубоко погрузился в раздумья о своей судьбе, что не заметил, как мы приехали.
Лавров провел меня мимо дежурного с автоматом, который приветственно вскинул руку, подошел к тяжелой двери, обитой металлом, и позвонил. Лязгнул замок. Мы зашли в холл, где за толстым стеклом сидел дежурный по отделению.
— Добрый вечер, Константин Петрович! — поздоровался он.
Темная лестница, ведущая на второй этаж. Снова коридор, в котором гулким эхом отзывались наши шаги. Множество пронумерованных дверей. Лавров открыл ключом одну из них и жестом предложил зайти. Это был прокуренный кабинет со старой ведомственной мебелью. Лавров предложил мне сесть, а сам принялся заваривать чай. Молчание становилось невыносимым, но я понял, что все мысли Лаврова заняты размером взятки, которую он намеревался с меня востребовать. Я приготовился отдать за свободу все, что у меня еще осталось.
Наконец Лавров поставил передо мной чашку, налил в нее чая, сел напротив и стал курить. Он курил и смотрел на меня, а я, обжигаясь, пил крепкий, как чифирь, чай и думал о том, что, если попаду на нары, Настя не станет меня ждать и вернется к Чемоданову.
— Ну что с тобой делать, Савельев? — спросил Лавров.
— Я могу заплатить, — с трудом произнес я, исподлобья глядя на Лаврова.
Он вдруг рассмеялся, затушил сигарету и отставил пепельницу в сторону.
— Ты по-прежнему думаешь, что все можно купить?
Меня поразил его вопрос, в котором таилась скрытая осведомленность.
— Не все, но… — пробормотал я, пытаясь смягчить прямолинейность своего предложения.