– За это я выпью, – сказал Вадим.
Они выпили. Боря принёс сигары. Вадим выбрал среднюю, не очень толстую и ту, которая выглядела не угрожающе. Боря же взял длинную-длинную. Закурили. Допили содержимое бокалов, налили ещё. Выходили на балкон, курили и пили там. Возвращались, наливали.
Боря включил «Пинк Флойд». Старинный, любимый обоими с юности альбом. Сидели и пили, слушали, смаковали каждый звук и каждую деталь музыки. Что-то вспоминали в связи с каждой песней. Выпивали ещё.
Вдруг в кабинет постучали, и заглянул Валера, сказал, что Митя в своей комнате, но не спит, ходит, свет не гасит. И ещё он сказал, что жена Вадима задремала на диване в гостиной. Ей принесли плед. Боря отпустил Валеру, но распорядился пока не уезжать, а ещё побыть в доме, пока всё не утихнет и Митя не уляжется.
– Завтра и в воскресенье отдохнёшь. Спасибо, иди. Мы ещё посидим, – сказал Боря Валере, тот вышел. – Сколько он у меня работает? – Боря задумался. – Лет двадцать уже. А я никогда не знаю, о чём он думает, как относится к тому, что происходит, кого любит и кого не любит. О, человек! – Боря усмехнулся. – Давай за преданность! Я теперь понимаю, что преданность бывает важнее любви… Раньше я хотел, чтобы меня любили. Вот чтобы Валера любил… А сейчас знаю, что он меня не любит… Он мне предан. И это лучше… Понимаешь?
– Понимаю, – улыбнулся Вадим. – Вот жена моя мной недовольна, но спит там, на диване, ждёт меня и терпит. Преданность – великое дело! Это ты замечательно сказал. За преданность выпью с удовольствием, – весело сказал Вадим, и они выпили. – Но всё же давай, дружище, к делу, а потом ещё выпьем.
– Вадик, тут же дел на одну минуту: дал, взял – и всё. Ты лучше послушай! – Боря сделал музыку громче. Зазвучало знаменитое гитарное соло. – Вот, Вадик, это на все времена! – Боря отпил коньяку, сунул сигару в рот и, щурясь одним глазом от дыма, стал изображать, что играет на гитаре звучащее соло. Изображал неумело, но азартно. Вадим скинул пиджак и стал изображать, что играет на басе, тоже дымя сигарой. – Это и есть, Вадик, то, что меня соединяет с молодостью и жизнью… Это то, чего я не предам! А так теперь не играют, не умеют…
– Боря, мне расписку надо написать! – крикнул Вадик громче музыки, продолжая изображать игру на басе.
– Вадик, какая тебе сейчас расписка, – отмахнулся Боря. – На неделе как-нибудь напишешь, если хочешь. Взял и только музыку обломал!
– Нет, Боря! Обязательно! – сказал Вадим со всей пьяной твёрдостью и положил половину скуренной сигары в пепельницу.
Боря грузно прошёл по комнате, положив подбородок на грудь, сделал тише музыку, нажал какую-то кнопку и попросил позвать Валеру. Борина рубашка выбилась из-под ремня, волосы взъерошились. Боря набрался. Вадим это видел. Но он не видел себя.