В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился незнакомый рослый мужчина, одетый в брезентовую плащ-палатку. От удивления я просто рот открыла и недоуменно посмотрела на деда Герасима. Дед присвистнул и перекрестился:
— Здрасьте, добрый человек, а ты кто?
«Добрый человек» скорчил такую неприятную гримасу, что мне сразу стало не по себе.
— Я не здешний, на огонек заглянул, — ответил гость. Голос у него был простуженный, грубый.
— А-а… Тогда милости прошу. Самогонка да клюковка имеются. Желаете?
Здоровенный детина вызывающе ухмыльнулся и, подойдя к столу, совершенно бесцеремонно уселся на табуретку.
— Вот самогоночка мне щас как раз не помешает. А ну-ка плесни, дед, я оценю твое пойло.
Дед налил незнакомцу самогонки и скрутил самокрутку. Мужик взял стакан и выпил его залпом, даже не думая о закуске.
— Хороша, зараза! Ядреная. Сам варил?
— Сам.
— Молодец, старик. Сразу видно, русский мужик.
Дед прищурился и хитро с осторожностью спросил:
— А ты, мил человек, куда путь держишь?
— Уже никуда.
— Как это?
— А так это. Я прибыл, дет, куда хотел. Теплый дом, самогонка, красивая женщина, радушный хозяин. Я, дедуля, именно к тебе шлепал, о привале мечтал.
— Мил человек, тебе что, заночевать негде?
— Как это негде? Теперь есть где. Щас самогонки накачу, девку под мышки схвачу и спать завалюсь.
Я покраснела до кончиков ушей и зло посмотрела на нахала:
— Простите, а вам не кажется, что ваши шутки неуместны? С чего вы взяли, что можете говорить обо мне в таком тоне?
— Девка, да ты, чо, в натуре?! Никто с тобой не шутит, я серьезно говорю. Щас в койку упадем и оторвемся по полной программе.
Сгорая от возмущения, я встала со своего места и демонстративно покрутила пальцем у виска.
— Слушай, ты бы валил, куда шел. Тебя, наверное, вежливости вообще не учили. Завалился в чужой дом и гадости говоришь. В какой глухомани тебя, дурака, воспитали? Ладно, дед, я спать пошла, а ты этого хама на улицу выстави. Таких, как он, нечего на ночлег пускать. Пусть в плащ-палатке своей у реки ночует.
Не говоря ни слова, незнакомец выхватил пистолет и прицелился в меня. Я похолодела, ноги у меня подкосились, и я снова опустилась на стул.
— Эй, гражданин, ты чего надумал? — возмутился дед. — Мы люди мирные. Ежели ты хочешь заночевать, так ночуй, но только мою внучку не обижай. Я ее в обиду не дам. Она у меня одна-единственная.
Я посмотрела на деда с благодарностью, мне было приятно, что он назвал меня внучкой. Я никогда не видела своего деда: он умер задолго до того, как я родилась. А мне всегда хотелось иметь дедушку. Ну просто хотелось, и все…