Однако хуже всего обстояли дела с левой рукой. Ее пришлось перекладывать на колени, точно некий посторонний предмет. Там она и осталась лежать, напоминая фиолетово-багровый распухший окорок, потерявший возможность двигаться и насквозь проткнутый кое-где неожиданно белыми и чистыми обломками кости. К счастью, кровяные жилы и связки вроде не пострадали, хотя крови на нем самом и на валунах поблизости хватало с избытком.
— Случались деньки и получше, — мрачно поделился он с безмолвной стеной оврага, носившей заметные следы его скольжения вниз по склону. Рука, сломанная в запястье, сгорала в безжалостном незримом огне.
Он еле успел отклониться в сторону — его вырвало. Обломки костей с отчетливым скрежетом терлись друг о друга. Любому известно, что человеческое тело, к сожалению, не настолько выносливо, как хотелось бы, а люди оружия рискуют собой гораздо чаще остальных.
Куда сильнее телесных страданий мучила душевная боль. Грязь и скверна, переполнившие душу. Нечего винить внезапно накатившую слабость и прикидываться невинной жертвой. На несколько мгновений тьма одержала верх, заставив тебя свернуть не в ту сторону и получить по заслугам. Он узнал ответы на тревожащие его загадки — и эти ответы сведут его и тех, кто имел глупость ему довериться, в могилу. Он не имеет права сдохнуть здесь, скорбя по собственной глупости, он должен найти способ вернуться в замок.
* * *
В памяти мелькнули отрывистые картины схватки: отчаянная попытка дотянуться до собственного ножа и увернуться от полосующего воздух узкого серповидного лезвия, скрежет разбрасываемой гальки, звон столкнувшихся кинжалов, пропущенный удар в лицо — черт, больно ведь! Потом… потом ему удалось вывернуть руку противника и, безжалостно молотя ее по камням, заставить того разжать пальцы и выпустить клинок. Лишившись оружия, добыча истошно завизжала и попыталась кусаться, но присмирела, чувствительно схлопотав по физиономии и ребрам.
Наконец-то получивший возможность разглядеть в тусклом лунном свете противника Дугал опешил, нарушив собственный закон: никогда не сомневаться. Бешеная псина должна быть истреблена, хотя душа еще хранит воспоминания о том, каким милым щеночком она была в детстве.
Наверное, пленник догадался о грядущем исходе своей судьбы. Заерзал, кашлянул, прочищая горло, и совершенно нормальным, слегка обеспокоенным голосом поинтересовался:
— Эй, ты ведь не собираешься меня убить?
— Заткнись, — огрызнулся Мак-Лауд.
— И не подумаю, — безмятежно отозвалась добыча. — Зачем ты пошел за мной? Схватил бы свою девчонку и убирался вместе с ней и приятелями раньше, чем налетят вороны из Алье. Они вас заклюют… Забавно будет посмотреть, — он засмеялся, чисто и искреннее, и хрипло выкрикнул, явно подражая кому-то: — Оборотни, оборотни повсюду! Сойдет с небес очищающее пламя и спалит всякую нежить… Эй, скотт, ты случаем не нежить? А драться-то зачем? — обиженно добавил он спустя миг, получив короткий удар по скуле. — Ты ведь не собираешься бесцельно сидеть тут до скончания времен? Выходов два: прикончить меня… или отпустить.