Длинноногий носатый штурман, специалист по подходу к женщинам и специалист своего дела, картинно подрагивая грифом гитары, наигрывал дежурной по аэродромной гостинице какой-то цыганский романс.
- Сколько с сегодняшними? - спросил командир.
- Шестьдесят две, - ответил я.
- Понимаешь... - сказал он, и голос у командира был виноватый. Понимаешь, если бы не этот иней...
Потом все стали укладываться спать, а мы со штурманом сели разрабатывать маршрут на завтра. Мы прокладывали линию на карте теперь строго на север, к семьдесят четвертому градусу.
- Сколько возьмем? - спросил он.
- Давай десяток.
- Может быть, двенадцать? Ей-богу, сделаем.
- Давай двенадцать.
Это была вера в удачу завтрашнего дня, дня, который придет с рассветом.
- Понимаешь, черт побери, если бы не этот туман сегодня... - бормотал командир, засыпая.
Мы летали с ним не один месяц, и я припоминаю только два-три дня, когда наш командир был доволен сделанной за день работой.
Глава 5
Остров Врангеля.
"Я счастлив, что родился в то время, когда санные экспедиции на собаках еще не отжили свой век..."
Кнут Расмуссен, 1924 год.
...Оленьи туши лежали штабелем в дощатом помещении склада. Кладовщик щелкнул выключателем, и желтый электрический свет упал на эти туши, на штабеля папиросных и консервных ящиков.
- Вот, - сказал он доброжелательно, - выбирай.
- Пожалуй, эту, - сказал я.
Иван Акимович помог разрубить ее пополам, потом мы бросили половинку туши на весы, я забрал ее на плечи, и, загораживаясь от снега и ветра, мы пошли в нашу избушку, где в одной половине жил экипаж застрявшего из-за непогоды вертолета, а в другой половине жили мы. Ждали все ту же погоду.
Остров пока мы видали только с самолета. Мы облетали его кругом на "аннушке", делали посадки на снег или лед через каждые шестьдесят километров, чтоб потом уже двигаться между этими точками наземным порядком. Так требовалось по работе. Сверху остров вроде бы мало отличался от обычного Севера: сглаженные линии хребтов на юге и неразличимо-однообразная тундра на севере с блеском оголенного озерного льда и нитками еле видных под снегом речушек.
...Все это происходило в феврале. В начале марта задула пурга, и вот так она уже дула двадцатый день, с редкими перерывами. Мы не очень на нее злились, потому что время работало на нас: что б там ни творила погода, но солнце неумолимо набирало весеннюю силу и приближался апрель - месяц, созданный для санных путешествий на собаках. Это была рядовая, так сказать, рабочая пурга, когда просто дует ветер и несет с собой снег. Крыши, конечно, остаются на своих местах, и никто не цепляется за пресловутые веревки, протянутые меж домов.