Мы поставили палатку на северном берегу озера, и отсюда я сделал несколько трехдневных маршрутов в путаницу долин Юрумкувеема и Чауна. Многодневный маршрут на Чукотке - сложная вещь: здесь нельзя рассчитывать на топливо даже для чая. У меня был самодельный бензиновый примус, этакая карманная горелка произведение безвестного миру механика. Несмотря на малые размеры, горелка работала с ужасающим ревом, угрожая ежеминутно взорваться, но не взрывалась и в общем работала превосходно. Поролоновый спальный мешок был не совсем хорош: как всякая синтетика, он не годился для Севера, и оставалось надеяться, что я уберусь отсюда до морозов. Палатку, этакую бязевую норку без входа и выхода, я сшил сам, в ней можно было (лежа) переждать дождь.
Навьючив рюкзак, я уходил с базы в каменистые развалы вершинных ручьев, к тихому бегу речек в осоковых долинах, к неизвестно как возникшим плато на срезанных верхушках сопок. Те плато всегда были покрыты матрацной толщины слоем мха. Одинокие ночевки в тундре всегда тревожны. Одинокий человек по ночам выдумывает себе тысячу несуществующих опасностей, которые исчезают утром и окончательно пропадают с первой кружкой крепкого чая. В пустынных местах Анадырского нагорья все звуки связаны либо с ветром, либо со стуком камней под ногами, и еще ночью можно слышать, как камни перекатываются русле ручья.
Пустота и отсутствие живности меня поражали. Я встречал только оленей и молчаливых каменных куропаток. У меня появилась мысль, что в этом году с природой что-то неладно. Во всяком случае, мне давно было пора встретить обычного чукотского медведя из рода колименсис или берингианус - неважно. Но я встречал только прошлогодние следы их пребывания. Было похоже на то, что медведи в этом году вымерли от какой-то хитрой медвежьей чумы.
Простая тактика требовала осмотреть другие районы широкие речные долины с тундровыми озерами, с кустарниками, где водятся зайцы и куропатки, где просто теплее. Но для этого надо было уйти минимум на сто-сто пятьдесят километров от озера и надеяться на сносную погоду. Но именно на погоду я и не мог надеяться. Мне везло я уходил в свои маршруты в редкие проблески сравнится но ясных дней.
Промежутки между ними были заполнены отчаянной непогодой. Нигде не приходилось мне наблюдать такой быстрой смены погоды, как на озере в том году. Дождь, снег и солнечная тишина могли сменять друг друга буквально через час. Во всем этом была, однако, закономерность: три дня дул южный ветер, после него устанавливалось часов на двенадцать затишье, и начинался "гнилой" северо-запад с холодом, дождем или снегом. Иногда он доходил до ураганной силы.