— Соленые и сладкие, совсем как ты.
Оливия была готова стерпеть что угодно, но только не его нежность. Ведь он ее не любил и не верил ей. Он только жалел ее и чувствовал вину за причиненную им боль, и это было невыносимо, но едва он вновь стал покрывать поцелуями ее щеки, виски и нос, а потом коснулся губами уголка рта, теплота вновь разлилась по всему телу. Боль постепенно проходила, но оставались опустошенность и ощущение невосполнимой утраты. Она чуть двинулась, и Сэмюэль хрипло попросил:
— Нет, нет, пожалуйста, не двигайся. Если ты это сделаешь, я за себя не отвечаю. Подожди немного, и все будет замечательно. Обещаю.
Она открыла губы и встретила его горячий язык, проникнувший в теплую глубину рта, поняла наконец, что это напоминает, и поплыла на облаке новых эмоций. Сэмюэль почувствовал ответную страсть и стал двигаться вначале медленно и бережно, а потом все быстрее. Огонь, тлевший ниже живота, вспыхнул ярким пламенем, будто от охапки сухих веток, и Оливия жалобно застонала, но Сэмюэль ту же прикрыл ее рот своими губами. С его спины стекали струйки пота, по мере того как он ускорял темп, и девушка едва не теряла сознание от несказанного удовольствия. Интуиция подсказывала, что должен наступить момент высшего блаженства, и она ждала его.
Внезапно все ее тело содрогнулось и перед сомкнутыми глазами рассыпались мириады сверкающих искр. Оливия впилась зубами в плечо Сэмюэля. Он ощутил ее дрожь, его сжали, как в тисках, не было сил больше сдерживаться, и семя изверглось, оставив его опустошенным до дна. «Теперь я могу зачать его ребенка», — подумала Оливия. Даже если он решит бросить ее, останется темноволосый двойник, бесценный дар этой ночи.
Будто прочитав ее мысли, Сэмюэль перекатился на спину и прикрыл рукой глаза. Оливия ощутила ночную прохладу, захотелось поскорее надеть рубашку, но, прежде чем она успела шевельнуться, Сэмюэль заговорил, и у нее сжалось сердце.
— Если бы я знал, то ни за что не причинил бы тебе боль, Ливи. Поверь мне. Я сожалею. — Его виноватый тон глубоко задел Оливию, и, стремясь ответить тем же, она, не подумав, съязвила:
— Ты сожалеешь о причиненной боли или о том, что потерял возможность аннулировать брак?
Он присел на краю кровати, положив руку на колено, но небрежная поза не могла скрыть закипавшего в нем раздражения:
— Если бы ты просто сказала мне, что ты девственница, а то ведь бросилась на меня с кулаками…
— Просто сказала? Как будто ты бы мне поверил на слово! Я же говорила, что хочу аннулировать брак, а ты только рассмеялся мне в лицо. Что бы я ни говорила, ты лишь цинично усмехался и не верил ни единому слову. Ты же не веришь женщинам! Я хочу тебе сказать, Сэмюэль Шелби, что ты калека, эмоциональный урод, который ненавидит всех женщин из-за своей матери и жены.