На остров Узедом прилетели в девять вечера: было уже темно, и соблюдался строжайший режим светомаскировки, поэтому Скорцени мало что разглядел со взлетно-посадочной полосы. Встречавший унтер-офицер подвез его на легковом армейском вездеходе до входа в большой подземный бункер, служивший при налетах вражеской авиации бомбоубежищем для командного состава и инженерно-технических специалистов центра. Кроме того, помещение использовалось в качестве гостиницы для кратковременного пребывания на острове командированных старших офицеров и высокопоставленных гражданских лиц: из-за постоянных налетов вся жизнедеятельность на полигоне осуществлялась теперь под землей. Ответив на приветствие дежурного ефрейтора у входа, майор с сопровождающим спустились по длинной бетонной лестнице в подземный бункер, слабо освещенный тускло горевшими матовыми плафонами на потолке. В длинном коридоре с одной стороны располагались небольшие узкие помещения, чем-то напоминающие каюты на корабле: с кроватью, тумбочкой, небольшим столиком и стулом, Эти комнаты-пеналы были отделены друг от друга деревянными перегородками, которые не доходили до высокого бетонного потолка. Сейчас, в связи с переездом основного производства в другое место, помещение пустовало — ракетный центр в Пенемюнде сильно обезлюдел за последнее время. Однако он продолжал функционировать: ракеты испытывались, дорабатывались и производились — пусть даже в урезанном объеме.
Кровать была удобной и застелена белоснежными простынями: отпустив унтер-офицера, Скорцени быстро разделся и с удовольствием вытянулся во весь свой немалый рост — он чертовски устал сегодня! Неожиданно громко зазвенел телефонный аппарат на тумбочке рядом с кроватью. Штурмбаннфюрер, не поднимаясь, протянул руку и взял трубку:
— Штурмбаннфюрер СС Скорцени у телефона!
— С прибытием, господин штурмбаннфюрер! С вами говорит дежурный помощник начальника испытательного аэродрома обер-лейтенант Крупински!
— Слушаю вас, обер-лейтенант.
— Испытания назначены на завтра, на восемь утра — в шесть тридцать за вами прибудет сопровождающий.
— Спасибо, я понял… Позвоните мне ровно в шесть ноль-ноль!
Скорцени положил трубку и минут десять лежал на спине, с открытыми глазами — ему не спалось. Потом сел на кровать, выкурил сигарету и выпил стакан воды из графина, который стоял тут же, на тумбочке рядом с телефоном. Снова лег: было тихо, только где-то негромко шумели вентиляторы. Помещение погрузилось в полумрак — слабый свет давали только редкие светильники ночного дежурного освещения. В такой обстановке хорошо думалось, и Скорцени, к которому упорно не шел сон, невольно вспомнил сегодняшний день, такой богатый событиями: совещание в Главном управлении, приватный разговор с Шелленбергом, отлет сюда.