Откуда-то выпорхнул листочек, Володя перехватил его.
– Детский рисунок? Твой? Покажи! – попросила Карина.
Но Володя быстро скомкал бумажку и сунул в карман:
– Просто мусор.
– Но я же видела… А кстати, почему ты не продолжил династию? Неужели даже не пробовал? В детстве все рисуют…
И услышала рассказ все в том же неестественно-юмористическом тоне, как у великого Головина обычно не было времени взглянуть на детские каляки, а если он и взглядывал, пробегая мимо, то всякий раз комментировал: он сам в эти годы уже так рисовал, что профессионалы ахали, собаки лаяли на нарисованных им кошек, птички пытались сесть на изображенные им ветки… В пеньках и корневищах, должно быть, легче было увидеть будущие шедевры, чем в младенческой мазне. А один раз, когда отец был в долгой творческой поездке, Володя с мамой послали ему письмо, и сын набросал на листочке их любимую большую комнату с камином – чтобы папа вспомнил, как дома хорошо, и увидел, что без него ничего не изменилось, и понял, как его ждут. Ответное послание содержало детальный разбор ошибок в построении перспективы. «Ножки у стола кривые, и если бы они действительно были такими, то ваза, стоящая на нем…»
Щеки у Карины пламенели, как цветы декабриста на подоконнике. Все, доспрашивалась, не бывать идиллии – никакой, никогда!
– В общем, рисовать расхотелось, – завершил Володя. – Но меня потом учитель черчения хвалил – за то, что и без линейки с циркулем все получалось. И я понял, что лучше идти туда, где тебя считают таким, как надо, а в остальных местах не задерживаться. Не в романтические творцы, а в прозаические инженеры. Тем более два института под боком – в одном можно учиться, а в другом работать.
И хотя звучало это вполне оптимистично, Карина покаялась:
– Обещаю больше ни о чем не спрашивать, клянусь этой священной головой! – и положила руку на трущуюся голову Кошани, который пришел проверить, как дела.
– Почему же, спрашивай о чем хочешь, – отвечал Володя добродушно. – Хоть какое-то разнообразие. Другие женщины больше интересуются моим знаменитым отцом, чем мной. А, и ты здесь! Соскучился или есть хочешь?
Вслед за Кошаней появился кролик. Он давно освоился, в кладовке уже не сидел и гулял по дому.
– Больше не дерется?
– Нет, они с котом определили границы личного пространства, соблюдают их, и никто никого не трогает.
«Вот и мне надо так же», – подумала Карина.
Кролик привык не только к дому, но и к людям и требовал к себе внимания. Долго ждать он не хотел и, встав на задние лапы, начал довольно ощутимо царапать гостье ноги.