— До конца еще шесть дней, — сказала она.
— Ну шесть. Но как бы то ни было, Ирен, мне очень нужна твоя помощь.
Она довольно долго молчала и только потом спросила:
— Какая помощь?
И по этому ее молчанию, и по робкому, осторожному тону, каким она задала свой вопрос, он сразу же понял, что на эту девушку он рассчитывал совершенно напрасно. Если не считать того, что они неделю пыхтели и толкались в этой кровати, ничего общего между ними не было. Пока он был вменяемым, его можно было идеализировать, но ждать, что она поймет, что нужно с ним делать в состоянии безумия, было бы слишком. Если ему требовалась помощь, ей для начала нужно было убедиться, что она понимает, о какой помощи идет речь.
— Ну хрен его знает, девочка, — сказал он. — Не надо мне было этого говорить. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Чтобы ты была моей девушкой или чтобы ты делала вид, что ты моя девушка, пока это все не кончится. Потом у нас с тобой еще все будет, я обещаю.
Но и этого тоже не надо было говорить. Когда все кончится, она вернется к себе в аспирантуру в Университет Джонса Хопкинса[65] — слишком далеко от Нью-Йорка, чтобы часто видеться, если, конечно, ей вообще захочется часто с ним видеться. И разумеется, нельзя было просить ее «делать вид, что она его девушка», потому что ни одной девушке в мире такой план не понравится.
— Ты бы постарался сейчас заснуть, — сказала она.
— Ладно, — сказал он. — Только сначала иди ко мне поближе, чтобы я мог… вот так. Вот так. О боже, какая же ты красивая! Только не уходи. Не уходи, Ирен…
На следующее утро, когда он шел, пошатываясь, к лекционному залу, его догнал Чарльз Тобин.
— Не надо, Майк, — сказал он и взял его за руку.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я просто говорю, что сегодня тебе не надо будет стоять перед всей этой толпой; кто-нибудь тебя подменит.
Тобин остановился, Майклу тоже пришлось встать, и они стояли друг напротив друга в слепящем солнечном свете.
— На самом деле, — сказал Тобин, — я уже договорился, чтобы тебя подменили.
— Так, а я, значит, уволен.
— Да ладно тебе, Майк; отсюда никого нельзя уволить. Я просто за тебя беспокоюсь.
— Откуда берется это «беспокоюсь»? Я что, по-твоему, с ума схожу?
— Мне кажется, ты у нас здесь перенапрягся; ты совершенно измотан. Наверное, надо было мне раньше обратить на это внимание, но после того, что произошло вчера ночью в Коттедже…
— А что произошло вчера ночью в Коттедже?
Тобин замер, всматриваясь Майклу в лицо:
— А ты не помнишь?
— Нет.
— Вот как! Слушай, давай зайдем к тебе и там поговорим. Здесь слишком много… посторонних.