Маленькая Сесиль тоже неожиданно дала волю слезам, а затем убежала в сад, где нарыдалась вдоволь. Крошка Эдмунд немедленно последовал за ней, желая утешить кузину. Когда Элеонора несколько позже наткнулась на нее, уже беззаботно играющую, то не выдержала и спросила, почему Сесиль расплакалась. Элеонора предположила, что она плакала от разлуки с любимым братом.
— О да, бабушка, мне было жаль, что Нэд покидает нас, — уклончиво ответила Сесиль.
— Но я вижу, что ты плакала не из-за этого. Рассказывай же, дитя мое! Чем были вызваны твои слезы?
— Мне тоже хотелось в Лондон, — неохотно призналась Сесиль. — Я думаю, что такая поездка — это самое замечательное событие в жизни. Мне было жаль, что я не родилась мальчиком. Так несправедливо, что именно им достается в жизни все самое интересное.
Элеонора отвернулась, чтобы скрыть улыбку, но внутренне содрогнулась при мысли, что Сесиль уже так сильно напоминает свою мятежную тетю Изабеллу.
Элеонора закончила читать письмо и подняла взгляд на сидевших вокруг нее членов семьи.
— Ну, что же, — сказала она. — Что вы об этом думаете?
— Война с Францией, — задумчиво произнес Эдуард, и в его голосе были слышны нотки сомнения. — Я не знаю.
— Почему нет? — удивилась Хелен. — Почему мы не можем вернуть земли, которые испокон веков были нашими?
— Все не так просто, — проговорил Эдуард. — Я думал о торговле, о том, как война отразится на ней. Не стоит забывать, что мы полностью зависим от вывоза нашей ткани…
— О, ткань? Кого это сейчас волнует?! — порывисто выкрикнула Сесиль. — Какое это имеет значение, если мы должны думать о славе Англии, о солдатах, которые отправляются в поход, навстречу опасностям…
— Достаточно, — резко оборвала дочь Сесилия. — Не забывай, что солдаты могут быть убиты. Твой брат Нэд тоже там.
— Не стоит говорить о смерти, это плохая примета, — сказала Хелен, ее рука невольно коснулась плеча Эдмунда, словно она хотела удостовериться, что он слишком мал, чтобы отправиться на войну.
— Но все, что я говорю, правда, — воскликнула Сесилия. — Помните… — Однако она не стала произносить имена Томаса и Гарри вслух.
— Уж меня-то не убили бы, — сказал Том, подпрыгивая на месте от охватившего его возбуждения. — Я был бы очень-очень умным. Я бы держал меч вот так…
— Никуда ты не пойдешь, — презрительно бросила Сесиль. — Ты слишком мал.
— Ему уже почти девять, — защитила брата Маргарет, но Том не нуждался в чужом покровительстве, потому что и сам был в состоянии постоять за себя.
— Я подрасту и все равно отправлюсь в поход, — заявил он. — А ты навсегда останешься девчонкой, так что никуда не пойдешь.