В конце концов, Габи взялась выпроводить мужчин из комнаты, сказав, что ее госпоже необходим отдых и покой, а иначе она потеряет молоко. Ани, уже приступившая к своим новым обязанностям, унесла малютку, и Габи осталась одна рядом с Элеонорой, сидя на ее кровати и держа ее за руку. Слезы струились по щекам молодой матери.
— Мой драгоценный ягненочек, не плачьте, — успокаивала ее Габи. — Не позволяйте им вас расстраивать. Малютка самая красивая и здоровая из всех детей, которых мне доводилось видеть. У вас будет еще много таких же. Следующего надо ждать именно мальчика, посмотрите.
— Дело не в этом, — продолжала плакать Элеонора. — Это потому, что он просто стоял рядом и позволял оскорблять меня. Мой муж — это мышь, трусливая мышь. Вот он бы защитил меня.
Габи, конечно, поняла, кого имеет в виду Элеонора. Она снова думала о Ричарде Йоркском.
— Ваши мысли все еще с ним? — спросила она, расстроенная. — О миледи!
Слезы высохли на лице Элеоноры, и она сказала слабым грустным голосом:
— Я не хочу, чтобы ты покидала меня теперь, когда нужна мне больше всего на свете.
— О госпожа, я рада, что была рядом при ваших первых родах, но теперь все позади, и я не буду уже так нужна вам. Мне надо отправляться в путь, дитя мое. Вы станете только сильнее без меня.
— Неужели твой отъезд так уж необходим? — спросила Элеонора упавшим голосом.
— Да, — просто ответила Габи, и, казалось, этим все было объяснено.
Спустя три дня ребенка крестили в церкви Святой Троицы. Элеонора пошла на церемонию, одетая в лучший и тончайший наряд. Габи осталась дома, сказав, что такая поездка будет слишком большим испытанием для ее старого тела. Ребенка крестили Анной в честь матери Роберта, и Морланд наконец сменил гнев на милость, хвастаясь перед соседями, какая у него красивая и здоровая внучка.
Когда они вернулись в Микл Лит на крестильный пир, к ним навстречу выбежал слуга и что-то еле слышно прошептал Роберту на ухо. Роберт повернулся в сторону супруги и взял ее за руку.
— Боюсь, плохие новости, — пробормотал он, резко побледнев от волнения. Элеонора до боли сжала его руку.
— Что? Что? Скажите мне немедленно! — страшная догадка поразила ее. — Это Габи, да?!
Роберт лишь кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
— Что произошло? Где она? — кричала Элеонора, пытаясь вырваться.
— Дорогая, вам надо полежать — вы сделаете себе только хуже, — Роберт выглядел очень озабоченным. — Боюсь, что ее настиг один из ее приступов.
— Она мертва? — прошептала Элеонора.
Роберт кивнул. Секунду она смотрела на него не отрываясь, не в силах поверить в случившееся. Потом слезы градом полились из ее глаз. Она была настолько обессилена, что даже не стала их сдерживать. Роберт попытался успокоить ее, но она оттолкнула его.