— Извините, если я доставил вам беспокойство, госпожа, — сказал Джо, ссаживая Анну. — Мы ходили далеко-далеко и смотрели, как стригут овец.
— Вам не следовало задерживаться, — предупредила Элеонора. — Иди сюда, мой котенок. Фу! Да от тебя разит овцами! Ани, ты должна помыть ребенка — я такого запаха в доме терпеть не буду.
Ани и Джо обменялись понимающими взглядами поверх головы хозяйки, с которой, как им было хорошо известно, в последние недели беременности случались приступы раздражительности.
— Там был хозяин, моя госпожа. Это он захотел, чтобы маленькая госпожа все посмотрела. Он сказал, что она дочь овцевода. Значит, она должна в этом разбираться.
— Она, может, и дочь овцевода, но в первую очередь она дочь дамы благородного происхождения, то есть тоже благородная дама. А благородные дамы не вымазываются в овечий навоз.
Анна посмотрела снизу вверх на красивое сердитое лицо своей матери, и сердце ее поникло:
— О мадам, мне так жаль, — сказала она проникновенно. При виде такого искреннего раскаяния Элеонора тут же смягчилась.
— Не переживай так, дитя мое. Ты вымоешься, как только мы пойдем в дом, а пока сядь на траву и остынь. Пусть Джо споет нам песню. Хорошо?
— Желание миледи для меня закон, — сказал он с галантным поклоном, адресованным всем присутствовавшим женщинам. Джо исполнилось семнадцать, и он превратился в высокого и хорошо сложенного красавца. Работа с собаками и лошадьми натренировала его мускулы, а танцы, которые входили в обязанности пажа, сделали его грациозным и изящным в обхождении. Ломка голоса у Джо уже прошла, и у него теперь был мягкий баритон. У него были блестящие, отливающие медью волнистые волосы, а зеленая ливрея, специально подобранная Элеонорой, оттеняла все достоинства его внешности. Она не могла не видеть, что у нее был паж, которым можно было гордиться в любом обществе. Ани и Анкарет, и все обитательницы дома считали его необыкновенно красивым и романтичным.
Он принес гитару Элеоноры из дома и, усевшись на траве у дерева, так чтобы быть лицом к женщинам, начал наигрывать спокойную и сентиментальную любовную песню, которая идеально ложилась на его голос. Как только зазвучали первые аккорды, малютка Изабелла вывернулась из объятий Ани, проползла через лужайку и уселась прямо перед ним, держа большой пальчик во рту и не отрывая взгляда от певца. Анна тоже постепенно приближалась к поющему Джо, сначала оторвавшись от плеча матери и пересев на траву, а затем передвинувшись еще немного вперед. Анна обожала Джо. В ее глазах он был рыцарем и победителем, и она была счастлива сидеть на его плече, так же как быть с отцом или ехать на собственном пони.