Виктор ждал.
Прошло два месяца. Виктор потребовал мотоцикл. Пригрозил. Угроза подействовала, связываться с ним было опасно. Осип привез мотоцикл, который Витька тут же разрубил топором на две части, коротко объяснив обалдевшему Осипу: «Пополам — так пополам».
Кончил он трагически. В пьяной драке убил какого-то уголовника, своего бывшего сосидельника, и в 1978 году был расстрелян.
Скульптор Леша Далиненко, Володин друг, отличался богатырским здоровьем, буйным бесшабашным нравом и какой-то удивительной бездумной решительностью и поспешностью в поступках. Зимой идешь в мастерскую, ежишься от холода, подняв воротник, а в тебя летят снежки. На лестнице стоит развеселый Лешка в одной ковбойке, ворот распахнут на могучей голой груди, и лупит тебя снежками. Или убегай, или берись за снежок, а этого-то ему и надо, он обожал веселую возню, борьбу, а напившись, быстро пускал в ход свои здоровенные кулаки.
В работе Лешу преследовал какой-то рок. Когда он начинал лепить портрет какого-нибудь политического деятеля, тот волею судеб переставал быть политическим деятелем. Портрет вместе с гонораром летел в бочку с глиной. Так было с портретом Берии, потом с Ворошиловым. Когда Леша с Володей начали портрет Хрущева, ребята шутили, предупреждали: не делайте, что-нибудь да будет! И ведь как в воду глядели — «что-нибудь» произошло…
Рассказывали, что их первая встреча с Володей во Дворце пионеров закончилась дракой. Поспорили, чья стека[1]. Оба горячие, задиристые, упрямые. Подрались, помирились и подружились на всю жизнь.
Лешина жизнь оказалась короткой.
Ведущая черта его характера — принимать неожиданное решение и немедленно приводить его в исполнение — и сгубила его в недобрый час. А проявлялась она в мелочах, в мальчишестве, на которое никто не обращал внимания. «Лешка чудит» — это было нормой. Так, например, однажды летом, сидя в компании на берегу пруда около мастерской, он предложил искупаться. Все решили, что это шутка — кто же полезет в такой вонючий, весь в ряске, пруд, заваленный старыми сгнившими крестами и обломками памятников, — но Лешка нахмурился, встал, быстро сбросил с себя одежду и через секунду уже плавал в коричневой жиже, разгребая палки и тину, к изумлению и потехе всей честной компании.
В другой раз, находясь в мастерской во время работы, он услышал по радио передачу, посвященную борьбе за освобождение Хосе Марти. Не успела закончиться передача, как он стремглав скатился с лесов (тогда их бригада делала памятник Бредову для Мурманска) и куда-то убежал. Через полчаса вернулся с конвертом и сразу сел писать письмо в ЦК в защиту Хосе Марти. Написал и опять бегом к ящику.