— Доброе утро, Борис Михалыч! Доброе утро, Наина Военморовна! Вы сегодня опять в чем-то новом, и таком блестящем… Чудо, как хорошо! Привет, Ефим, — раскланивался я направо и налево, исполняя ежедневный ритуал, по прибытии на службу.
И далее скорей, скорей оторвать оператора и ассистента от вальяжной церемонии утреннего кофепития, схватить штативы, камеру, светильники, прочие причиндалы, и скорей, скорей вниз, в машину, в дорогу. Ибо, сколько бы досадных изъянов не имели старания несчастного телевизионщика, затяжные благородные разговоры за чашкой растворимого кофе у переполненных окурками смердящих пепельниц, — это испытание куда более удручающее.
В тот день наша миниатюрная съемочная группа из четырех человек отправилась за материалом для очередного выпуска программы, именуемой в своей заставке культурно-развлекательной. Название же она имела сверкающее провинциальной оригинальностью — «Бонжур». «Ну, что это за дурацкий «Бонжур»?! — неоднократно вотще пытался бунтовать я; последнее время, правда, в тесном кругу своей съемочной группы. — Надо это упоительное название заменить срочно». «И не думай, — отвечала мне реальность голосом кого-нибудь из коллег. — Это название примыслил сам Артур Бобров. И даже будь он теперь не в восторге от своего изобретения, благоразумие пока еще при нем. Это название сохраняет за Артуром авторское право на программу. А вдруг ты захочешь уйти с этой божественной идеей в другую компанию? Так что быть «Бонжуру» «Бонжуром»».
Итак, старенький автомобильчик цвета веселой зелени катил на встречу с героем очередной передачи «Бонжур». На переднем сидении, рядом с водителем (таким же немолодым, как и его тарантас, но очень милым человеком), сидел оператор Митя, бережно держа на коленях драгоценную видеокамеру. Митя был юн, смазлив, светловолос и наделен отвратительным сентиментально-склочным характером. Природа подарила ему по-детски припухлую округлость щек и сомкнутые в коленках иксообразные ноги, а поскольку человеческое общество с брезгливостью относится к сынам Адама обладающим этими чертами, немудрому Мите всечасно приходилось стоять на страже собственного достоинства, что приводило к результатам прямо противоположным тем, которых он домогался. На заднем сидении помещались я и Степан, помимо монтажера носивший звания режиссера и ассистента, оттого-то он неизменно составлял нам компанию в каждый день съемок. Впрочем, функции технического свойства не закреплялись накрепко, и потому приводились только… Бог знает для чего.
— Сегодня у нас съемочки попроще, — нараспев протянул Степан, выдохнув сигаретный дым в окошко, — так что все будет путем.