— Такое случается…
— Когда ее доставили в отделение, на ней был какой-то немыслимый мужской тренировочный костюм… И даже трусов не было.
— Что?
— Спортивные штаны были надеты на голое тело.
— Что, белья вообще не было?
— Ну я же говорю. А еще она вела машину босиком.
— Вот как?
— Разве нормальная женщина сидит за рулем без белья и босиком?! И машина вроде как не ее.
— С чего вы взяли?
— При ней никаких документов не было.
— Она дала телефоны родственников?
— Родственников нет, только телефоны друзей.
— Хорошо. Немедленно позвоните и наведите о ней справки.
В коридоре стало тихо, я, кажется, задремала. Очнулась я от слов:
— Телефоны, которые вы дали, заблокированы, — недовольно сказала вошедшая в палату медсестра и проверила мою капельницу.
— Не может быть.
— Мне нет смысла обманывать.
— Что, оба заблокированы?
— Ну да. У вас есть другие номера?
— Странно. Обычно они никогда не отключают свои телефоны.
— Быть может, вы напутали с номерами?
— Нет. Тогда попробуйте позвонить моему рекламному агенту или на киностудию.
— Куда?
— Моему рекламному агенту.
— Девушка, вы в своем уме?! — с раздражением воскликнула сестра.
— В своем, а в чем, собственно, дело?
— Какому рекламному агенту? На какую киностудию? Вы что мне мозги пудрите?
— Хорошо. Позвоните по этому телефону…
Я продиктовала мобильный своего рекламного агента.
Этот звонок все изменил. На следующий день я оказалась в отдельной палате «люкс», уставленной цветами. У входа дежурил бдительный охранник. О том, что я попала в автомобильную аварию, раструбили все газеты. Пришла куча телеграмм, открыток, посылок и даже денежных переводов…
Я поняла, что не имею права долго болеть, потому что уже не принадлежу себе, я нужна людям. Я нужна тем, кому плохо и хорошо, кто безмерно счастлив и глубоко одинок. Во всех газетах писали, что я не справилась с управлением и врезалась в бетонную стену, и только одна «желтая» газетенка заявила, что я врезалась в эту самую стену в состоянии сильного алкогольного опьянения.
Утром дверь палаты распахнулась и на пороге появился Денис, кативший Светкину коляску. Я слабо улыбнулась и закричала что было сил:
— Светка, Денис! Родненькие мои, дорогие!
Светка громко заголосила, подкатила свою коляску ко мне. Денис сел рядом. На глазах его были слезы.
— Господи, вы помирились! Я так мечтала, чтобы вы наконец помирились! Дороже вас двоих у меня никого нет!
Денис смотрел на меня с нескрываемым обожанием.
— И где тебя черти носили?! — голосила Светка. — Мы уже не знали, что и думать! Уже и похоронить тебя успели, мысленно, конечно, но все равно верили, что все будет хорошо, что ты объявишься.